Эстель не отрывала глаз от Марселлы.
– Что именно вы там увидели?
– Сначала я не поняла, что там, – ответила она. – У Эдуардо дрожала рука с фонарем.
– Вы нашли… человеческие останки? – осторожно спросила Эстель.
Я в ужасе затаила дыхание.
– Нет, – ответила Марселла. – Но было очевидно, что там держали ребенка, возможно, долгое время. Возможно, что детские косточки просто сгнили, или их съели крысы, или их через несколько лет тихонько выбросили. Или, может, ее спасли, в конце концов. Я просто не знаю.
– Ее? – переспросила я. – Откуда вы знаете, что это была девочка?
– Эдуардо нашел несколько вещей, в том числе съеденное молью платьице. – Марселла выдвинула из-под столика деревянный ящик и открыла крышку. – И вот что. – В ящике лежал очень ветхий бурый медвежонок. Она протянула его Эстель вместе с какой-то старой тетрадью в кожаной обложке.
– Это дневник той девочки, Кози, – сказала Марселла. Она открыла дневник и дотронулась до страницы. – Девочка была настоящим ангелочком, это сразу видно, когда читаешь ее милые слова. И ее держали в таком мрачном месте…
– Вы нашли что-нибудь еще?
– Нет, – ответила она. – Вернее, больше не было ничего важного. Кажется, Эдуардо упоминал о разбитом кувшине и фонарике. Разумеется, мы поставили в известность полицию, и там подтвердили, что в квартире когда-то жил немецкий офицер. – Она решительно кивнула, повернувшись спиной к ящику с реликвиями. – У меня не хватило духа отдать это полицейским. Мне показалось неправильным, что эти дорогие для детского сердечка вещи будут заперты в казенном месте. Вот я и хранила их. В память о Кози. – Она протянула Эстель игрушку и тетрадку. – А теперь я хочу отдать их вам.
– Для меня это большая честь, – ответила девушка.
– После этого мы с мужем решили отказаться от квартиры в доме восемнадцать на улице Клер. Вскоре мы продали ее риелторской компании; та собиралась закончить реновацию и добавить квартиру в портфолио для сдачи в краткосрочную аренду американцам. – Марселла пожала плечами. – Нам хотелось поскорее отделаться от нее.
– Я вас понимаю, – сказала Эстель.
– О, – продолжала Марселла. – Я чуть не забыла про цепочку.
– Цепочку? – спросила я.
– Да, Эд случайно нашел ее в углу тайника. – Она покачала головой. – Как у него хватило храбрости спуститься в такое жуткое место, я не знаю. – Она подбежала к антикварному бюро, достала из ящика маленький конверт и вытряхнула из него на ладонь Эстель медальон на цепочке. Замок был тугой, но она сумела его открыть. Но медальон был пустой.
– Все это просто… невероятно, – пробормотала Эстель, явно потрясенная.
Я пробежала глазами по страницам дневника, читая милые рассуждения Кози об ее маленьком мире, надеждах, мечтах и страхах. Потом мой взгляд остановился на страничке в конце тетради. Один отрывок особенно меня поразил.
«Тут, внизу, у меня было так много времени на мысли, и я хочу сказать, что, по-моему, самые важные вещи в жизни – это благодарность, умение прощать и любовь. Мама всегда учила меня быть благодарной. И когда ты говоришь «спасибо», это делает счастливее других людей. И надо уметь прощать, потому что жизнь слишком короткая, чтобы все время сердиться. Это неинтересно. И еще любовь – когда ты любишь всем сердцем, никто и ничто не могут отнять это у тебя».