– Чего тебе надо узнать?
– Что угодно. Всё. Всё равно что, лишь бы помогло.
– Они переменчивые, как кошки, и раза в два более жестокие. Сама, небось, сказки слушала. Они украдут твое сердце, если ты позволишь, и если не позволишь – тем более, а за здравомыслие проклянут. Они – ночные твари… то есть духи. Не любят день. И золото не любят – оно напоминает им о солнце.
– Это все мне известно, – перебила Томаса. – Скажи лучше то, чего я не знаю.
Роза покачала головой.
– Я тебе не мананамбаль[52] – я просто знаю сказки. Его любовь увянет; он забудет твою сестру, и тогда она поправится.
Томаса поджала губы в тонкую черту.
– А что если нет?
– Прошло пока лишь два дня. Сохраняй терпение. За такое время даже простуду не вылечить.
Но два дня обратились в три, а там и в четыре. Мама сдала билет и должна была прилететь во вторник. От отца вестей так и не пришло. К воскресенью Томаса поняла, что ждать она больше не может. Она пошла в сарай и взяла там мачете, потом повесила свою золотую Деву Марию на цепочку и застегнула на шее. Украдкой отправилась она к тамариндовому дереву, хотя ноги не желали двигаться, будто свинцом налитые, а в животе отчаянно урчало.
Днем дерево смотрелось пугающе нормальным. Листья зеленые, облито солнцем и все жужжит от мух.
Она взвесила на руке мачете.
– Пусть Эва выздоровеет!
Листья шорохнулись под ветром, но никакого эльфа не появилось.
Она размахнулась и ударила. Нож застрял в стволе, отколов кусочек коры, зато рука соскользнула с рукояти, и лезвие расссекло ей ладонь. Томаса отпустила мачете и уставилась на неглубокий порез, сразу налившийся кровью.
– Слабо́, – сказала она, вытирая руку о джинсы. – В следующий раз придется постараться получше.
Она выкорчевала клинок из дерева и замахнулась еще раз. Однако хватка, видимо, оказалась слабовата – как еще объяснить, что мачете вырвалось у нее из рук, не закончив дуги, и улетело в кусты у ручья?
Томаса потопала в ту сторону, но не нашла ни следа ножа в густых зарослях.
– Отлично! – закричала она дереву. – Просто отлично!
– Ты что, боишься меня? – сказал голос у нее за спиной, и Томаса быстро развернулась.