Он заносил страдания и кровь в журнал и в бухгалтерскую книгу, где отмечал, как растет его состояние.
Сегодня я ни о чем не жалею, ибо мне дозволили увидеть его агонию. И я желаю такой же всем его алчным собратьям.
Однажды утром я вошел в его кабинет — перед ним стоял молодой невероятно бледный красавец.
Молодой человек говорил:
— Мистер Грайд, я не могу вам заплатить, но умоляю, не лишайте меня жизни. Возьмите эту картину. Это — мое единственное произведение. Вы понимаете, единственное? Сотни раз я начинал его… В нем вся моя жизнь. Оно еще не закончено — в нем кое-чего не хватает. Я пока не понимаю, как его завершить. Но я найду недостающую деталь и выкуплю картину. Возьмите ее в счет долга, который убивает меня и мою мать.
Грайд усмехнулся. Увидев меня, знаком велел посмотреть на картину средних размеров, прислоненную к библиотечным полкам. Я вздрогнул от удивления и восхищения. Я никогда не видел полотна прекраснее — из неясного туманно-грозового далека, из ночи и пламени, навстречу зрителю шел обнаженный мужчина божественной красоты.
— Я пока не знаю, как назову эту картину, — жалобно произнес художник. — Этот образ преследует меня с раннего детства; он явился из сна, как музыка снизошла с небес на Моцарта и Гайдна.
— Вы мне должны триста фунтов, мистер Уортон, — ответил Грайд.
Юноша сцепил руки.
— А моя картина, мистер Грайд? Она стоит вдвое, втрое, вдесятеро дороже!
— Через сто лет, — равнодушно сказал Грайд. — Мне так долго не прожить.
Но мне показалось, что в его глазах мелькнул огонек, замутивший неизменный серо-стальной взгляд.
Восхищение или надежда на огромный доход в будущем?
Грайд заговорил:
— Мне жаль вас. Но в душе я питаю слабость к художникам. Я возьму картину за сто фунтов.
Художник хотел заговорить, но ростовщик остановил его.
— Вы уже должны триста фунтов, теперь ежемесячно будете выплачивать десять фунтов и подпишете вексель на ближайшие десять месяцев… Постарайтесь быть точным по истечении одиннадцати месяцев, мистер Уортон!
Художник закрыл лицо своими прекрасными руками.
— Десять месяцев! Десять месяцев отдыха и спокойствия для больной мамочки. Она живет на одних нервах, мистер Грайд. Теперь я смогу спокойно работать ближайшие десять месяцев…
Грайд взял вексель и добавил: