Проглотил, даже не оценив вкуса, розовое вино с привкусом просвирника.
— Вам знакома, — начал он, — Анни Дарлин, звезда «Осеан Филм»?
— Да, — ответила дама, внезапно проявив заинтересованность.
Герр Хубич выпятил грудь. Кашлянул, почесал крохотные усики, подмигнул.
— Поделюсь с вами некой тайной, весьма интимного характера, касающейся ее. Я… хм!..
— Она подруга Пьера Роже, писателя. Она до безумия влюблена в него, — сказала певица.
Удар в живот герра Хубича был сильнее прежнего.
— Это, — пробормотал он, чуть повысив голос, — я и хотел сказать.
— Вовсе не новость, — возразила дама. — Она говорила об этом в Зеленом Щегле…
Ах, почему в ближайших кустах не послышался галоп разъяренного кабана? Почему ужасные бандиты в масках не окружили вдруг их столик, угрожая ножами и револьверами?
Тогда дама увидела бы, как герр Хубич защитил ее, как он даже сможет отдать свою жизнь за нее.
Да! Умереть за нее!..
О, герр Хубич. Красивые актрисы театров и даже Комической Оперы вовсе не требуют такой жертвы.
Смотрите — голубой свет луны пробирается сквозь листву, слышна печальная, невероятно далекая песнь где-то в высоких зарослях, сосны шепчутся между собой, бесшумно касаются и ласкают друг друга мириадами иголок, серебристая форель выпрыгивает из воды. Слушайте реку. Разве она вам ничего не рассказывает? Бархатный полет двух ночных хищников, агония золотистых мотыльков, слишком близко подлетевших к лампе с розовым абажуром…
Нет… Герр Хубич описывает южно-американский пейзаж, которые никогда не видел, а дама, которая знает Рио, как Итальянский бульвар, вежливо зевает, прикрыв рот платком, расписанным самыми жаркими цветами Востока.
— Мадам, — произносит герр Хубич, расставаясь с ней на пороге «Гостиницы Кабана», — мадам, я знаю кое-кого, кто готов умереть ради вас только ради того, чтобы занять крохотный уголок в ваших светлых воспоминаниях.
Он оттачивал эту фразу во время всего обратного пути, который они безмолвно прошли под ироническим взглядом звезд.
Красавица-певица рассмеялась.
«Верно, — подумал герр Хубич, — она считает меня лжецом. Посмотрим…»
Дома, стоя перед открытым окном, он сказал себе, что отныне его жизнь не что иное, как любовные волнения. Он видит четыре желтых дома напротив, наполненных зловонным сонным дыханием дам Апфельстильхен и их соседей. Он думает о постоянных вечерах в «Приюте Кабана». Он думает, что так будет всегда, до тех пор, пока он не уснет на кладбище на берегу реки в семейном склепе рядом со склепом герра Пфаффеля, колбасника и мясника.