На ночной тумбочке лежит маленький револьвер довольно старой модели, похожий на бульдога.
— Да, — бормочет герр Хубич, — мысль, которую она сохранит навечно… Навечно… Мужчину, умирающего от любви к вам, забыть невозможно.
И с презрительным выражением лица к площади, к четырем желтым домам, к увенчанной луной колокольне, составлявшими всю его жизнь до настоящего дня, он закрывает окно.
Залаяло несколько собак. Бьене, полицейский, внезапно очнулся ото сна.
— Черт подери, война, — бормочет он, снова проваливаясь в сон.
Сон Клейнштадта нерушим.
Сверкающий автомобиль увозит певицу.
За рулем бритый парень. Они забыли о прежней ссоре и улыбаются. Они улыбаются желтому утреннему солнцу и смелым пируэтам ласточек. Восемь часов утра. Автомобиль несется с головокружительной скоростью…
Тело герра Хубича нашли в десять часов утра.
ЧЕРНЫЕ СКАЗКИ ПРО ГОЛЬФ
Перевод А. Григорьева
72 лунки…36…72
Когда прибыла телеграмма: «Кубок Сифелл будет разыгрываться в 36 лунок», а мячик лежал у девятнадцатой лунки на поле клуба Блю Сэндз, в клуб-хаузе возник шум.
— Если обезьянничать, так уж лучше по-людски, — промолвил полковник Ридинг.
Каждый понял резкую реплику, но никто его не поддержал. Ридинг намекал на знаменитый Кубок Принца Уэлльского, который некогда разыгрывался в 72 лунки, а теперь в 36…
Произнося эти оскорбительные для многих слова, Ридинг думал не о себе, а о своем друге Джильберте Хее.
Шансы Джила Хея были весьма высоки, если предстояло совершить четыре круга. Он относился к тем классным гольфистам, которые не в силах показать истинную форму в начале соревнования. Он был даже психологом гольфа и во время выступлений вышучивал соперников:
— Гиганты, идущие на убыль после тридцать шестой лунки[1] и превращающиеся в карликов после пятьдесят четвертой.
Хею было необходимо примерно три круга, чтобы начать блистать, а вернее — взорваться, как говорили его поклонники.