Перед ним оказались две пожилые женщины, которые, сидя на поваленном бревне, вели меж собой неторопливую беседу. Влад рассеянно слушал их разговор, не вникая в смысл оного, ибо вовсе не стремился к этому. А еще потому, что до сих пор находился под давящим впечатлением исповеди Антонины Васильевны. Не так-то просто оказалось заглянуть в чужую личную трагедию…
Чтобы как-то отвлечься от тягостных мыслей, он решил поговорить со случайными соседками. И не просто поговорить, а узнать еще что-нибудь о ведунье или ведьме, как ее здесь называли.
— Простите, что спрашиваю, — обратился он к пожилой женщине, сидевшей рядом с ним, — не могли бы вы сказать — почему матушку зовут Самсонихой? Это как-то связано с ее настоящим именем или фамилией?
Обе женщины как-то странно переглянулись — мол, вот чудак, таких простых вещей не знает! Но затем соседка участливо спросила его:
— А вы, молодой человек, конечно, нездешний?
— Нет, — ответил Влад.
— А здесь первый раз?
— Второй.
Женщины снова многозначительно переглянулись, а затем соседка доверительно обратилась к нему:
— Нет, это никак не связано с ее именем: нашу матушку зовут Евгения. А почему Самсониха… Вы Библию вообще читали? Кто такой Самсон — знаете?
— Да где же я прочитаю Библию? — с некоторой досадой спросил Влад. — Она в книжных магазинах не продается! Но про Самсона немного знаю. Это был библейский герой, вроде греческого Геракла. Он голыми руками одолел льва — разорвал ему пасть! Под Ленинградом, в Петродворце есть скульптура такая — Самсон, раздирающий пасть льва. А еще я читал или слышал где-то, будто бы сила Самсона заключалась в нескольких волшебных прядях его волос. Если их обрезать, то он становился обычным человеком. Именно так его и выдали заклятым врагам… Такая вот легенда.
Обе женщины снисходительно улыбнулись: так улыбаются умудренные знанием люди, услышав неожиданно здравые суждения от ребенка. Но затем соседка сказала ему:
— Ну что ж, неплохо: многие молодые люди сейчас и этого не знают. Но тогда вам будет понятно, почему нашу матушку называют Самсонихой…
И она поведала Владу удивительную историю. Во время войны в здешних местах расплодилось много волков. Особенно лютовали они зимой, а зимы в сороковых годах стояли невероятно холодные, не то, что нынче. Обнаглевшие серые хищники захаживали и в деревни, наводя страх и ужас на жителей. Всюду свирепствовал голод, и людям приходилось отчаянно бороться с волками, отнимающими у них последнее. Это была настоящая борьба за выживание, особенно, если учесть, что все трудоспособные мужики воевали на фронте, а в деревнях оставались женщины, старики, да малые дети…
И вот в Подгорное пришла беда. Объявился в окрестных лесах волк-людоед. Это был здоровенный матерый волчище, который предпочитал охотиться в одиночку. Только весь ужас был в том, что охотился этот зверюга на людей. Он приходил прямо в деревню, выслеживал неосторожного прохожего, подкрадывался и нападал. Благо, сопротивления зверю оказать толком и не могли — жертвами его нападений становились изнуренные голодом женщины и малые дети. Людоед загрыз с десяток человек зимой 43-го года, а по весне исчез. Но на следующую зиму он явился снова и нагнал такого ужаса на все село, что люди вообще боялись из дома выйти. Даже к колодцу за водой сходить было страшно.
Матушке нашей Самсонихе в ту пору и шестнадцати лет еще не было. И даром Божьим отмечена она не была. Только выделялась ростом большим, красотой несказанной и силушкой богатырской! Не было в округе парня сильнее ее! Женькой ее тогда звали. И она одна не боялась лютого зверя — и в лес по грибы ходила, и к колодцу за водой, и дрова сама возила. Ей говорили, бывало, а как же волк? Неужто не боишься? А Женя в ответ:
«Боюсь не боюсь — какая разница! Дело надо ведь делать? Волк за меня дров не натаскает, воды не принесет, печь не затопит… Да и негоже в вечном страхе-то жить!»
Ну, и делала свои дела! И вот в феврале 44-го приключилась такая история. Пошла как-то Женька вечером из дома да на улицу. Всего — то на двор свой вышла! Не знаю уж, по какой надобности. Зашла в сарай, чего-то там поделала, потом сарай заперла, и домой! Снегу было много, и к дому только стежка узкая вела. Вот идет она по этой стежке, как вдруг в спину ее кто-то толкнул. Да сильно так — еле на ногах устояла! Девка-то обернулась — а перед ней волчище этот, здоровущий, свирепый, стоит и зубы оскалил, словно на бой ее вызывает! А потом — как бросится! А у Жени-то и в руках ничегошеньки — голыми руками отбиваться от зверюги пришлось! Но девушка не растерялась — даром, что ли, настоящей богатыршей в округе слыла! Ухватила она волка… за язык! И держала крепко, не выпуская. Волчище боролся, дергался, но ничего поделать не смог. К счастью, на Женьке полушубок был зимний, теплый — он и уберег ее от волчьих когтей.
Долго боролись, пока волк не обессилел! А когда упали девушка с волком на снег, сумела она зверюгу за обе челюсти ухватить, да и рванула что было сил! Пасть ему напрочь разорвала… А потом встала со снегу и пошла себе домой. Как ни в чем ни бывало! А ведь матерого волка такого одними руками убила…
Народ сбежался отовсюду — глядь, а убитый Женькой волчище и есть тот самый людоед, что много душ загубил, да все окрестные села в страхе держал! Вот диво-то было дивное! По всей округе молва о Женькином подвиге пошла! В дом к ней отовсюду сходились поглядеть на нее, да гостинец какой-никакой подарить, но Женька ничего не брала, говорила — детям своим гостинцы эти несите, а мне не надо ничего, Господь силу мне дал, вот силой Божьей я зверя-то и одолела! Во всех церквях за здравие ее молились! Это еще до обретения ею Дара небесного было! А саму ее с той поры называть стали Самсон-девица! А потом, с годами-то, и попросту — Самсонихой…