Оказалось, однако, что уметь бегло говорить на мертвых языках и отлично их знать – вовсе не одно и то же. Весь первый курс они писали бесконечные письменные работы, совершенствуясь в дипломатическом инглийском, и тут богатый запас разговорных выражений Марине только мешал. То и дело вместо «прибыть» она писала «ввалиться», а вместо «упокоился» – «откинулся».
С мертвыми языками была еще одна проблема: дома они забывались так же быстро, как выучивались в Заграничье. Марине еще повезло, она-то не прекращала занятий – а вот Лёва в выпускном классе неожиданно выяснил, что в своем инглийском откатился на несколько лет назад. Хорошо еще, что вовремя спохватился.
Зато у Марины отлично пошла МУА – мертвая урбанистика и антропология: надо было выучить наизусть карты десяти крупнейших мертвых городов и уметь говорить о различиях в бытовой культуре разных мертвых областей. Вот тут-то и пригодился Маринин опыт Заграничья, и к тому же она подсуетилась и вызвалась писать курсовую по Вью-Ёрку.
Ну конечно, на занятиях по ТиПП – теории и практике перехода – Марина всегда могла блеснуть знанием методов трансграничного перехода: от самых древних, связанных со звездой и жертвоприношениями, до суперсовременных, типа мандельбротов, впервые появившихся у мертвых, но недавно построенных и у нас по чертежам, добытым учеными шаманами. И это не говоря про тонератор или магнитные свечи.
Надо сказать, прочитав учебник – совершенно секретный, как и все остальные книги в Академии, – Марина была даже разочарована: она знала почти все, кроме разве что специальных методов, используемых мертвыми колдунами, но они были описаны крайне общо: предполагалось, что живым они не нужны. Практические занятия разочаровали еще больше: считалось, что студенты первых курсов пока недостаточно готовы к переходу, и целый год они учились посылать трансграничный сигнал SOS. Мол, если вы случайно окажетесь в Заграничье, сможете выйти на связь.
Научиться посылать трансграничный сигнал было не очень сложно: надо сконцентрироваться, как при переходе с помощью тонератора, прицелиться и посылать ментальные сигналы. Предполагалось, что из Заграничья можно попытаться связаться со своими, сконцентрировавшись на эмблеме Учреждения, а если вдруг кому-нибудь понадобилось бы послать сигнал отсюда, надо было использовать фотографии мертвых городов. Зачем тратить на это весь второй курс, Марина так и не поняла.
Лучше бы чаще ходили в тир! Стреляла Марина хорошо, а на теоретических занятиях еще и выучила все марки и калибры стрелкового оружия. Выяснилось, например, что у «Хирошингу-2001» самый крупный пистолетный калибр.
МУА и ТиПП радовали Марину, а вот с остальными предметами было нелегко: она даже боялась, что провалит сессию, но зимой с первого раза сдала все экзамены, и сдала довольно неплохо – хотя все равно по итогам заметно уступила Оле Ступиной.
Это, конечно, была главная подлость: прийти первого сентября в Академию и обнаружить ту самую Ступину, с которой они когда-то вместе учились в двадцать девятой школе.
Зубрила, зазнайка и подхалимка, давний Маринин враг. Едва ее увидев, Марина поняла, что за три прошедших года Ступина изменилась, но осталась такой же противной.
Марина помнила Олю тихой пай-девочкой – вечно поддакивала учителям, тихо стучала на одноклассников. Теперь Ступина превратилась в наглую девицу, которая использовала кричащий макияж и короткие обтягивающие платья так же, как в школе использовала подхалимаж и зубрежку.
На первой же вечеринке Оля заявила вившимся вокруг нее парням, что ее звали в школу манекенщиц, но она выбрала Академию.
– Зачем же? – не сдержавшись, спросила Марина.
– Чтобы ездить в Заграничье, – ответила Ступина, – и привозить оттуда побольше мертвых шмоток. Зачем же еще?
– Да уж, манекенщицы в Заграничье ни к чему, – буркнула Марина. – Там и своих хватает.
Оля в ответ победно улыбнулась, вытянув длинные ноги поперек комнаты.
Эту манеру глядеть на Марину с легким сочувствием Оля сохранила до третьего курса. Когда они оказывались вместе в раздевалке, Оля по полчаса вертелась перед зеркалом, бросая на Марину жалостливые взгляды – дескать, не всем повезло с фигурой, что уж тут поделать! Вообще-то, Марина вовсе не считала себя дурнушкой, но под этим взглядом сразу терялась. В такие минуты ей больше всего хотелось размахнуться и врезать Оле – без всяких правил об-гру, судей и финального гонга.
Поэтому Марина не спешит в раздевалку после боя. Просит тренера еще раз показать приемы защиты, но то и дело поглядывает на большие стенные часы. Когда до следующей пары остается всего пятнадцать минут, она говорит:
– Простите, у нас сейчас семинар по идебору, а Александр Львович не любит, когда опаздывают.
Тренер кивает – полковник Дружинин, старый борец идеологического фронта, действительно терпеть не может опозданий. Студенты его недолюбливают, считают старомодным занудой, но Марина знает, что как раз на его занятиях можно узнать много интересного – если, конечно, отсеять ерунду, которую он время от времени говорит.
ebooksa