Живые и взрослые

Он сидит на поваленном сундуке, в ногах – зажженный фонарь. Ребята столпились вокруг, на самой границе света и тьмы. Лицо Алурина в тени, хорошо видны только руки, один за другим вставляющие патроны в магазины, – и два больших серебряных пистолета.

Гоша осторожно тянется к пистолету и кончиками пальцев касается серебристой рифленой рукоятки.

– Так и просится в руку, да? – улыбается Алурин. – Лучшее оружие, какое только можно достать по обе стороны Границы. «Хирошингу-2001», сорок пятый калибр, магазин на двадцать патронов, специальная модель с увеличенной убойной силой. Разносит зомби на части с пятидесяти метров. Хочешь взять?

Гоша завороженно кивает и бережно сжимает пистолет в потной ладони.

– Легко взять – трудно выпустить, – усмехается Алурин. – Дай-ка его сюда.

– Скажите, дядя Ард, – вернув пистолет, спрашивает Гоша, – почему, если Граница проходит внутри дома, зомби атаковали нас снаружи? Как они проникли в город? Может, не в доме дело?

В Гошином голосе звучит легкая обида: он так полюбил этот дом, считал его своим даже больше, чем родительскую квартиру, – а вот на тебе!

– Это называется «эффект решето», – объясняет Алурин. – Иногда вокруг свежей бреши в Границе образуется множество новых ходов. Вы открыли один проход здесь, внутри дома – им прошел Майк, – а несколько десятков дыр возникло снаружи: оттуда и потянулись зомби. Такое ощущение, что они стояли наготове, не одиночные ромерос, а целая зомби-команда – уж больно слажено действовали. Возможно, твой отец, – и Ард кивает Майку, – подготовился заранее.

Алурин говорит уверенно и спокойно. Слабые щелчки патронов, встающих на свои места, словно аккомпанируют ему.

– Мой брат Орлок – опасный и злой человек. Когда мы оба были живыми, я не подозревал, что он работает на мертвых, но теперь понимаю – Орлок всегда хотел власти. Вскоре после Проведения Границ мой брат стал ведущим сотрудником секретной лаборатории Министерства по делам Заграничья. Считалось, что доктор Алурин изучает, как повелители подчиняют себе упырей, – но на самом деле Орлок искал способ подчинить своей воле живых, используя тот же самый механизм. Он действительно был талантливый ученый – так, по ходу дела он открыл принцип ограничения… его еще называют принципом свободы воли. Вы, наверно, проходили его в школе?

– Нет, – говорит Марина, – папа упоминал его однажды, но я не поняла, что это.

Ника вдруг задумывается о своем отце: вот майор Алурин, мертвый, пришел и спас их, а теперь сидит, разговаривает. Может быть, он встречал где-то ее папу? Должны же хорошие мертвые знать друг друга?

– На самом деле, это очень просто. Вы знаете, у мертвых есть Знание, а у живых его нет. Зато у них – у вас – есть свобода воли, возможность выбирать между добром и злом.

– А мертвые разве не могут выбирать? – спрашивает Ника.

– Мертвые уже выбрали, – говорит Алурин, – еще при жизни. Или в момент смерти. Или – в одном из промежуточных миров. Очень часто им стыдно за свой выбор – говорят, поэтому они не могут вспомнить, кем они были, пока были живыми. Это очень тяжело, быть мертвым.

Алурин вздыхает, и Ника думает: неужели даже такой великий герой, как Ард Алурин, стыдится того, что делал, пока был живым? Интересно, он знает, что в школах детям до сих пор рассказывают о его подвигах?

– Свобода воли позволила живым воздвигнуть Границу – и она же дает им возможность делать в ней бреши и проходы. Мертвые могут только активировать эти дыры, если они плохо заделаны, – вот почему вы все живете в безопасности, в спокойном и счастливом мире. И эта же свобода воли не позволяет превращать живых в упырей – сначала их надо убить. Орлок понял это довольно быстро – он сделал доклад на Президиуме Министерства, на него посыпались награды, его лаборатории ни в чем не было отказа, какое бы оборудование он ни попросил и какой бы эксперимент ни задумал. Тогда-то он и стал вызывать мертвых, подчинять их своей воле и после этого отправлять в промежуточные миры, где они пребывали в каком-то подобии анабиоза, ожидая, пока Орлок вызовет их снова. Вероятно, мой брат хотел собрать большую армию. Он не довел свой план до конца: один из вызванных им мертвых оказался полковником мертвой контрразведки и сумел завербовать Орлока, прежде чем мой брат превратил его в упыря и отправил в резерв. Спустя некоторое время Орлок активировал полученные от полковника контакты с командованием мертвых – причем в одной из самых милитаристких и жестоких областей Заграничья. Он расчитывал получить от них необходимые для работы Знания, но в какой-то момент понял, что сам стал пешкой в чужой игре. По плану генералитета здесь, в вашем мире, армия упырей Орлока должна была стать авангардом вторжения мертвых. Орлок понял, что война неизбежна, и решил заранее перейти на сторону тех, кого считал победителями. Он оформил себе командировку в Заграничье – с его влиянием и славой это было проще простого, – а потом стал невозвращенцем.

Алурин снова вздыхает. Наверное, он жалеет, что не остановил брата, думает Ника, не догадался, что с ним происходит.

– Для меня это стало потрясением. Мой старший брат, которым я всегда так восхищался, – и вдруг невозвращенец. Не просто невозвращенец – глава особого отдела «черных отрядов», командир огромной мертвой орды, ждущей только возможности напасть на живых… Возможно, поэтому я и пошел в армию: я хотел искупить вину своей семьи… А потом началась война.

Ника помнит, что было дальше. Ей становится жалко майора Алурина: он не смог остановить брата, спасти жену и дочь. Там, в Заграничье, он, наверное, совсем один.