— Ой Прошка, бедовая голова! — понеслось из толпы.
— Жарь, давай!
— Потеха, браты!
Проха радостно загыгыкал, пустив от удовольствия зеленую соплищу по жиденькой бороде. Картинно отставил ногу, вдарил в бубен и завопил:
Новая частушка прежнего успеха не возымела. Мужики недобро насупились, бабки зацыкали. Толпа отстала, позади затеялась сумбурная толкотня. Послышались вязкие, словно в тесто, удары. Благодарные односельчане мяли комедианту бока.
Улица вильнула в сторону, с дороги, врассыпную, разбежались пестрые куры. Из — за ближайшего забора неслись сдавленные ругательства, стук и бряканье. Прерывистый мужской голос прокричал, надсадно дыша:
— Ужо, охальницы, я до вас доберусь! Старуха, тащи топор!
Лукерья торопливо шмыгнула в неприметную калитку, Бучила за ней. Уф, отвязался от почитателей, холера их забери. Во дворе давился лаем косматый, страшенного вида кобель. Учуяв вурдалака коротко взвыл и поджав хвост улизнул в конуру. На крыльце бушевал тощий, невысокого роста дедок в портках и исподней рубахе. Сухонький кулачок сотрясал дверь потемневшей от времени, крытой соломой избы. Рядом, хромым воробушком, скакала старушка в сбившемся на затылок платке, приговаривая:
— Успокойсь, милостивец, успокойсь!
— Топор неси, дура! — заорал дед и примолк, заметив гостей. — Лукерья?
— Я батюшка, я… — Лукерья всплеснула руками. — Вы чего это тут?
— Малушка с Ульянкой, шкурины драные, из дому нас со старухой обманиной выманили, да затворилися изнутри! — дед замахнулся на бабку. — Все ты, мохнатая сатана!
— Пощади, милостивец! — бабка резво отпрыгнула, прикрывая голову.
Лукерья охнула, побелела, и чуть не упала, схватившись за перила крыльца.
— Топор неси, гадина, всех покрошу! — старик уставился на Бучилу и упер руки в бока. — Ты кто таков?
— Здравствуйте, — застенчиво поприветствовал Рух. — А я, знаете-ли, Заступа местный, вот, решил навестить.
— Заступа-а? — дед смущенно кашлянул в жилистый кулачок.
— Привела батюшка Заступу, как есть привела, — Лукерья справилась с приступом внезапной слабости, коршуном взлетела на крыльцо и рухнула в ноги отцу. — Одна надёжа у меня на него. Не губи, батюшка. Митюнюшка где?
Старик недобро глянул на Руха и сказал, ровно плюнул:
— Только ты смылась не знамо куда, ну терь-то понятно куда, — злые глаза из под лохматых бровей снова зыркнули на Бучилу. — Прошмандовки энти на двор залетели, орут: дед Невзор, хрен старый, ворота у тя не закрыты, корова ушла и по улице чапает! Мы с бабкой ахнули, побегли зверюгу ловить. Глядим, а сука рогатая, в хлеве стоит, смотрит на нас ажно на дураков. Облопошили нас шмары энти, в избе заперлись и Митяйку нашего мучают!