— Ого, мы подросли. Да, точно, он высасывает старые спиритуальные флюиды так, как младенец сосет материнскую грудь. — Мадам Орлофф наклонилась вперед и принюхалась, словно здоровый бульдог в ожидании обеда. — И воняет тоже, правда?
— Как оно прицепилось ко мне? — спросил Реджинальд, в то время как Сьюзан изучала посетительницу с ужасом и любопытством. — Со мной же до вчерашнего дня все было в порядке.
— Были в подземке? — спросила Мадам Орлофф. Реджинальд кивнул.
— Так я и думала. В этой чертовой подземке в час пик их полно. Я однажды видела банковского клерка, к которому присосались сразу шестеро, как пиявки, и он подцепил еще двоих между Ча- ринг-Кросс и Лейчестер-Сквер. Меня, конечно, он не послушал.
Она обратила внимание на Сьюзан, которая съежилась, когда к ней приблизилась массивная фигура.
— Ты очень милая, дорогуша, и очень чувствительная, я боюсь. Тебе нужно поберечься, куколка, держаться подальше от животной пищи — и еще я на твоем месте носила бы при себе побольше чеснока. Они терпеть не могут чеснок и чистые помыслы. Думай о чистоте и о религии, дорогуша. Попробуй представить архиепископа Кентербер- рийского, принимающего ванну. А теперь... — Толстуха засучила рукава. — Посмотрим, удастся ли нам его прогнать. Присаживайся, парень. Нет, только не в мягкое кресло, а на стул с прямой и жесткой спинкой — то, что надо. Ангелочек мой, ты не закроешь занавески? От яркого света мне становится дурно.
Реджинальд уселся на обеденный стул; солнечный свет пробивался сквозь синие нейлоновые занавески, и комната казалась прохладной, мирной — в общем, казалась таким местом, где можно провести в тиши и покое много лет.
— Я боюсь. Не позволяй ей это делать.
— Тише, дорогая. — Мадам Орлофф покачала головой. — Нам нужно прогнать мерзавца, иначе он опять возьмет тебя за горло — это уж как пить дать.
Она прижала большие руки к голове Реджинальда и закрыла глаза.
— Я не буду повторять обычные формулы, так что не удивляйся тому, что я скажу. Я просто концентрируюсь — так мне легче собираться с силами,
Она начала трясти голову Реджинальда взад и вперед, высоким, писклявым голосом повторяя детскую песенку:
Черная тварь из глубин,
Ты убирайся скорее,
Врежу тебе посильнее,
Сильный удар хоть один.
Она дергалась, дрожала, и янтарные бусины тряслись, как кости в коробке, и раскачивая голову Реджинальда и сжимая его виски, толстуха издавала яростные вопли.
— Ах, не хочешь, ты, гнусный маленький мерзавец! Кусаться вздумал? Убирайся, убирайся, убирайся...
Убирайся, а иначе в морду дам,
Убирайся поскорее, а не то, Хорошенько ты получишь по задам, Твое рыло превратится в решето.
ebooksa