Элементал и другие рассказы

Так, обманом, как он считал, лишенный своих законных денег, Артур оказался единственным об­ладателем стокилограммового женского тела — с требованиями супружеских обязанностей. Рассеял­ся сон о домохозяйке средних лет, которая выпи­сывает крупный ежемесячный чек и спит удовлетворенным сном в отдельной спальне.

— Как насчет сегодня? У меня разыгралась фан­тазия.

Худощавый тридцатилетний посмотрел на туч­ную пятидесятипятилетнюю и содрогнулся.

— Тебе уже не следует думать об этом... — про­бормотал он.

Агата нашла это замечание чрезвычайно забав­ным. Она взревела от смеха; три ее подбородка за­тряслись, огромные груди заколыхались, и гигантские ноги закачались как чудовищные стволы де­ревьев, когда она попыталась унять веселье.

— Не следует? Да я только вошла во вкус. Я в любой день могла сломать тебе хребет.

Артур подумал, что это вполне возможно.

— Ты бы хотел меня отшлепать?

Ему стало дурно.

— Или сыграть в прятки между моими буфера­ми?

Так что, совершенно ясно, ей пришлось умереть. Она умерла. Артур задушил ее шнуром для штор, и Агата выражала свое необоснованное отношение до самого конца. Ей понадобилось пятнадцать ми­нут, чтобы умереть, и Артур был выжат как лимон, прежде чем жизнь покинула тело Агаты.

Он похоронил ее при лунном свете.

Это была непростая задача. Агата была слишком тяжелой, поэтому пришлось ее тащить, и он со­вершенно выбился из сил. Гравитация помогала. Толчок скинул ее с кровати, и она плюхнулась на пол с противным хлюпающим звуком. К счастью, она упала на прикроватный коврик, который по­служил санками, поэтому он смог дотащить Агату до окна. Выбросить ее из окна было сложнее. Она застряла, и хотя Артур навалился спиной на широ­кие ягодицы и толкал, пока его лицо не приобрело занятный фиолетовый оттенок, Агата не сдвину­лась с места. Наконец, вспомнив армейскую пого­ворку: «Пот спасает жизни, мозг спасает и то, и другое», он взял лопату и с помощью рычага, осво­бождая крошечный кусочек за раз, наконец с удовлетворением увидел, как Агата соскользнула с подоконника и услышал мягкий стук, когда она приземлилась на садовую тропинку.

Агата и при жизни не представляла собой осо­бенно приятное зрелище, а после смерти ее внеш­ность стала ужасающей. После падения из окна ее лицо стало кривобоким; нос расплющился, язык вывалился, один глаз вывалился из глазницы и ру­ка — правая — была сжата, будто даже сейчас Агата обдумывала месть.

Артур приказал желудку сдерживаться и заду­мался, как доставить свою худшую половину к ее — как он надеялся — последнему месту упокоения. Тащить ее по садовой тропинке он не мог, нести её было совершенно немыслимо; потом на помощь снова пришел интеллект. Тачка.

Это была штуковина из оцинкованного железа с отличным надутым колесом с красными спицами. Тачка была большой, можно даже сказать просторной, и могла вместить Агату до тех пор, пока ее ноги будут вести себя прилично. Проблема в од­ном: как он ее туда засунет?

Помог домкрат. Гладильная доска послужила рычагом, и скорее она была взгромождена на тач­ку, огромные ноги были вытянуты, гротескная го­лова откинулась назад, и Артур, стоя между ручек, был вынужден смотреть на кошмарное лицо с вы­сунутым языком и дергающимся на каждом шагу глазом. Снова и снова сжатый кулак ударялся о землю, и, мимоходом, даже уничтожил один из его призовых георгинов — в акте вандализма, который ожесточил его сердце. Он молча и бесцеремонно свалил ее в могилу, хотя раньше думал сказать не­сколько подходящих слов. Не похоронную службу, но что-то короткое, например: «Теперь мне будет намного, намного лучше», или: «Спи, спи и никогда не просыпайся», потому что у Артура была поэти­ческая жилка и он был начитан — качества, кото­рые Агата никогда не ценила.

Она упала в могилу лицом вниз, и Артур, не те­ряя времени, засыпал это отвратительное лицо с нахально высунутым языком и блуждающим глаз­ным яблоком. Меловая почва, которую было так трудно капать, очень легко летела обратно, и вско­ре яма была засыпана, земля прибита лопатой, по­том выровнена граблями так, что шестифутовый клочок земли походил на остальной ухоженный сад. Потом Артур заботливо посадил молодую ге­рань, утомился и пошел спать.

Хорошо известен факт, что убийство, как хоро­ший ужин, должно быть идеально спланировано. Артур его совершенно не планировал. Он, так сказать, съел обед, а потом приступил к составлению меню. Когда лучи раннего утреннего солнца про­никли в открытое окно, Артур проснулся и осознал ноющее беспокойство, запутанную проблему, кото­рую его спящий мозг перерабатывал ночью. Ему потребовалось несколько минут, чтобы осознать, в чем заключается эта проблема.

Как он объяснит исчезновение Агаты? Сто кило­граммов тела активной женщины не могут так просто пропасть, особенно учитывая, что она все­гда считала обязательным вести себя противно или бесцеремонно. Спокойные, воспитанные люди бы­стро забываются; шумные, грубые люди оставляют глубокий след на своем пути, след обиды, который, если он резко обрывается, быстро порождает знак вопроса. Но нужно было решить еще более ужасную проблему. Как Артур завладеет всеми ее пре­красными деньгами?