Казалось, теперь он точно видел свою цель. Он подошел к одному из домов, толкнул ворота. Ворота были заперты, но он еще не знал об этом, еще не помнил. Он толкал их снова и снова, пока не залилась яростным лаем собака. Ее лай подхватила другая, и вскоре уже весь переулок оглашал неистовый разноголосый лай.
Кое-где зажглись окна. Ничего. Это ничего.
Он сильнее уперся в ворота. Они не поддавались. И тогда он навалился на них изо всех сил. Что-то сломалось, заскрежетало, ворота приоткрылись. Тотчас огромная кудлатая тень метнулась прямо ему в лицо — и остановилась еще в прыжке, рухнула на снег и, заскулив, исчезла. Он тут же вспомнил: когда-то он боялся собак. Но это было давно. Теперь его будут бояться собаки.
Он вошел во двор и увидел свет в окне — веселый розовый свет за занавеской. На занавеске была тень — женщина готовила завтрак. Она знала, что он придет. Или, может быть, делала это по инерции, из-за любви к традициям и порядку.
Он долго смотрел на ее силуэт, не решаясь постучать. Он почему-то знал, что его вид смертельно испугает ее.
Потом он повернулся и опять оказался за воротами. По переулку шли ранние прохожие. Первый, увидевший его, отшатнулся. Взгляд прохожего не отрывался от его груди. Тогда он тоже посмотрел вниз, увидел порез на куртке и что-то блестящее, торчащее прямо из груди. Это было обломанное лезвие ножа.
Прохожий торопливо пробежал мимо.
Пусть. Теперь это неважно. Он лишь глубже вогнал лезвие в бесчувственное тело, спрятав предательский блеск. Теперь он уже догадывался, кто он, и зачем. Он повернулся и зашагал обратно — через рельсы, мимо кровавых следов, к трамвайной остановке.
Он дождался трамвая и сел — почти незаметный, почти не отличимый от других пассажиров. Он знал, куда ехать.
Он вспомнил, он все вспомнил. Они, наверное, не хотели его убивать. Они просто следили за ним — от самого магазина.
Там, в магазине, они стояли — наглые молодые морды — и следили за одинокими женщинами, у которых кошелек где-нибудь на виду. В суете, толчее, они крали кошельки и растворялись в толпе, валившей из магазина. А потом возвращались.
Одна молодая женщина заметила, как не очень ловкая рука вора скользнула в ее хозяйственную сумку, в которой сверху, на продуктах, лежал кошелек. И сказала, повернувшись:
— Вы что? Вы что делаете?
На «вы» она называла одну из наглых морд — юного негодяя, который без тени смущения, выдернув руку из сумки, спросил:
— А что?
Женщина увидела, что за вором стоят еще несколько — юных, но крепких, хорошо одетых, жующих жвачку. Она постояла, глядя на них. Повернулась, и пошла в следующий магазин. Там она встала в очередь и увидела впереди тех же парней. Один из парней глядел ей прямо в лицо, жевал и ухмылялся.
— Ну? — сказал он. — Спросить чего хочешь?
— И спрошу! — сказала она, и осеклась: парень вытащил из кармана краешек ножа и показал ей — одной ей.
Она поскорее вышла из магазина. Было уже темно и вокруг, как назло, никого не было. Она заторопилась к трамвайной остановке и краем глаза увидела, что четверо парней последовали следом. У нее были дети. И она смертельно испугалась. Но, к счастью, с другой стороны улицы подошел мужчина. И парни отступили. Правда, потом, когда выяснилось, что на трамвайной остановке больше никого нет, они снова приблизились. Делали вид, что заняты своим разговором. Мужчина быстро оценил обстановку.
— Ну, не бойтесь, — сказал он ей. — Ничего страшного. Сейчас народ подойдет, магазины вокруг…
ebooksa