— Нет, конечно, никакого вреда! Пожалуй, вы сам гораздо удачнее навредите себе.
— Но мне хотелось бы продолжить нашу беседу при свете, если вы не против.
— Сделку можно заключить и в темноте. Между прочим, для вас это большое преимущество — общаться со мной в темноте.
— Значит, вы… — господин Лаун, к которому вернулась его проницательность, не решился продолжать.
— Не задавайте вопросы; я не собираюсь отвечать на них. Скажите, Лампун, какой пароль применяется сегодня ночью для доступа в Уормвуд?
Секретарь вздрогнул. Уормвуд-скрабз? Он подумал о сегодняшнем утреннем происшествии, когда весь Лондон был поднят на ноги после бегства отца Картерета.
— Я не знаю его, — пробормотал он.
— Вы хорошо знаете пароль, так как он был назначен в вашей конторе, Лампун. И в вашей конторе, кстати, хранятся дубликаты ключей!
— Я не имею к ним доступа, даже если очень захочу! — закричал секретарь.
— Ладно, на этот раз вы сказали правду. Но не волнуйтесь: мне не нужны эти ключи. Они уже перешли этим вечером к тому, кому вскоре понадобятся. И забудьте о них — все равно завтра утром они окажутся на обычном месте. Мне достаточно узнать от вас пароль.
— Если я скажу его вам, это может обойтись мне в десять лет тюрьмы, — сказал дрожащим голосом Лампун.
— Никто ничего не узнает. В том числе ваш начальник Гусман. Я даже думаю, что он будет обрадован, услышав от вас то, что вы сможете рассказать ему завтра утром.
— Что вы имеете в виду?
— Расшифровку рукописи Грейбрука.
Потрясенный, Лампун воскликнул:
— Неужели это возможно?
— Конечно. Я дам вам ключ, как только вы сообщите мне пароль.
— А если я откажусь сообщить его?
Послышался негромкий странный смех, от которого по спине секретаря пробежал холодок.
— Тогда я разрешу вам… Нет, я прикажу вам зажечь свет.