Эликсиры дьявола

— Праведный Боже, что случилось в замке, сударь? — спросил он меня. — Там кого-то убили! По всей деревне поднялась уже тревога. Счастье, что мне пришло на ум заседлать коней и выехать сюда из города. Вы, сударь, найдете все для себя необходимое в чемодане за седлом у вашей лошади, так как нам, вероятно, придется на время расстаться. Должно быть, там вышло что-нибудь нешуточное.

Сделав над собою усилие, я сел на коня и велел егерю вернуться в город, чтоб ожидать там моих приказаний. Как только он исчез во мраке, я снова слез с лошади и осторожно ввел ее в чащу раскинувшегося передо мной дремучего елового леса.

Глава третья

Приключения в дороге

Рано утром, когда первые лучи солнца только что начали пробиваться сквозь темную чащу елового леса, я очутился на берегу свежего прозрачного ручейка, с приветливым журчаньем бежавшего по гладким голышам. Лошадь, которую я с трудом вел сквозь чащу, стояла совершенно смирно возле меня. Разумеется, я поспешил прежде всего исследовать содержание навьюченного на ней чемодана. Там оказались белье, платье и кошелек, туго набитый золотом. Я решил тотчас же переодеться, причем с помощью небольших ножниц и гребня, найденных мною в дорожном несессере, остриг себе бороду и привел волосы в порядок, насколько это вообще оказывалось для меня возможным. Скинув с себя монашескую рясу, в карманах которой остались еще роковой маленький нож, бумажник Викторина и плетеная фляга с остатками эликсира дьявола, я скоро оказался в одежде мирянина, с дорожною шапкой на голове. Глядя на свое изображение в зеркальной поверхности ручья, я сам с трудом узнавал себя. Я добрался затем до опушки леса и, судя по доносившемуся до меня колокольному звону и подымавшимся в воздухе облачкам дыма, убедился, что по соседству находится большое селение. Прямо передо мною лежал холм. Поднявшись на него, я увидел очаровательную долину, в глубине которой действительно расположилось селение. Мимо холма шла спускавшаяся зигзагами в долину широкая дорога, по которой я и продолжал свой путь. Как только она сделалась отложе, я сел на коня, чтобы хоть сколько-нибудь ознакомиться с совершенно неизвестным мне до тех пор искусством верховой езды. Рясу я спрятал в дупло старого дерева и вместе с нею оставил в мрачном лесу воспоминания о страшных событиях, разыгравшихся в замке. Я чувствовал себя теперь веселым и бодрым. Окровавленный образ Викторина казался мне созданием моего возбужденного воображения. Последние слова, которые я прокричал гнавшимся за мною людям, вырвались бессознательно из моей души под влиянием непонятного для меня наития. Они разъясняли таинственное значение случая, который привел меня в замок и вызвал все, что мне суждено было там совершить. Я выступил в роли неотвратимой судьбы, которая, карая злодейское преступление, дозволяла вместе с тем грешнику искупить свою вину уготованной для него гибелью. Один только чарующий образ Аврелии стоял передо мной как живой. Я не мог, однако, думать о ней без того, чтобы грудь моя не сжималась, и чувствовал при этом чисто физическую, ноющую боль. Внутренний голос твердил мне, впрочем, что я, быть может, увижусь с нею опять в далеких странах. Я был убежден, что она связана со мною неразрывными узами и непременно будет моей. Люди, попадавшиеся мне навстречу, почему-то останавливались и с изумлением глядели мне вслед. Хозяин сельского постоялого двора, где я остановился, был тоже до такой степени изумлен, что в первую минуту почти не мог выговорить ни слова. Это обстоятельство перепугало меня не на шутку. Приказав Дать корма лошади, я потребовал себе завтрак. Пока я ел, в комнату вошло несколько крестьян, которые, бросая на меня исподлобья робкие взгляды, перешептывались друг с другом. Набиралось все больше и больше посетителей, так что меня обступили, наконец, со всех сторон и, глупо разинув рты, чуть не в упор глядели на меня во все глаза. Я старался казаться спокойным и, не обнаруживая ни малейшего смущения, громко приказал хозяину оседлать мою лошадь и распорядиться, чтобы уложили на седло чемодан. Он вышел, двусмысленно улыбаясь, из комнаты и вскоре вернулся с долговязым мужчиной, который подошел ко мне с комической важностью должностного лица и пристально начал в меня всматриваться. Я в свою очередь принялся глядеть ему прямо в глаза, причем поднялся со скамьи и подошел к нему вплотную. Это, по-видимому, его озадачило, и он начал Робко оглядываться на присутствовавших в комнате крестьян.

— Что вам угодно? Вы, кажется, хотите мне что-то сказать? — спросил я у него.

Высморкавшись с подобающей важностью, должностное лицо ответило мне тоном, которому старалось придать по возможности внушительный характер:

— Вы, сударь, отсюда не уедете, пока не сообщите нам, здешнему местному судье, во всей подробности, что вы за птица. Потрудитесь объяснить, кто вы такой, и осведомить нас о своем происхождении, звании и чине. Объясните также, откуда и куда вы едете, с подробным обозначением мест и всего остального. В дополнение к вышеизложенному обязаны вы предъявить нам, здешнему судье, паспорт, написанный по всей форме и скрепленный надлежащими подписями с приложением печати.

Мне до сих пор не приходило в голову, что надо обзавестись каким-нибудь именем и фамилией. Точно так же я не подозревал, что обстриженная кое-как борода и несоответствие моего костюма с приобретенной в монастыре привычкой держаться придавали мне подозрительный вид. И что мне поэтому угрожала ежеминутно опасность подвергнуться расспросам о моей личности. При таких обстоятельствах требования сельского судьи оказались для меня столь неожиданными, что я тщетно старался дать на них сколько-нибудь удовлетворительный ответ. Я решил попытать счастья наглой дерзостью и проговорил решительным тоном:

— Важные причины побуждают меня сохранять инкогнито, а потому я не могу показать вам мой паспорт. Вообще советую вам быть поосторожнее. Если вы задержите меня хоть на минуту глупыми своими придирками, то можете дорого за это поплатиться!

— Ого!.. — воскликнул сельский судья, вытащив из кармана большую табакерку, из которой, пока он услаждал себя табачком, пятеро стоявших сзади полицейских проворно позаимствовали здоровенные понюшки. — Советую вам быть поскромнее! Вашему сиятельству придется все-таки держать ответ перед нами и предъявить нам свой паспорт. Я буду вести дело начистоту, а потому скажу вам, сударь, что в здешних горах завелись с некоторого времени подозрительные личности. Время от времени они появляются из лесу, а затем внезапно исчезают, словно дьявольское наваждение. Они подкарауливают путешественников, грабят их и убивают, поджигают хутора и не отступают ни перед какими злодействами. У вас, сударь, вид очень странный, и, кроме того, вы как две капли воды похожи своими приметами на подробное описание известного разбойника и мошенника, присланное мне, как местному судье, из города. Поэтому извольте представить ваш паспорт, или же я отправлю вас в тюрьму.

Убедившись, что наглостью ничего не возьмешь, я решил прибегнуть к другому способу действий.

— Многоуважаемый господин судья, — сказал я, — не соблаговолите ли переговорить со мною наедине? Я в таком случае без труда рассею все ваши сомнения и, вполне доверяя вашей мудрости, открою тайну, побудившую меня явиться сюда в таком действительно странном виде.

— Так, значит, тут замешались в дело тайны? — насмешливо возразил судья. — Знаю я эти тайны! Ну-ка, ребята, выходите отсюда, но только сторожите хорошенько у дверей и окон. Не впускайте сюда никого и никому не позволяйте выйти отсюда!

Как только мы остались одни, я принялся излагать судье наскоро придуманную мною сказку.

— Вы видите перед собою, господин судья, — сказал я, — злополучного беглеца, которому при содействии приятелей удалось, наконец, освободиться от позорного заключения и от опасности остаться навеки запертым в монастыре. Избавьте меня от необходимости рассказывать вам все подробности интриги, сетями которой опутала меня злобная мстительность аристократической семьи. Скажу только, что причиною всех моих страданий была любовь к девушке из низшего сословия. За время долгого заточения выросла у меня борода. Мне выстригли на макушке волосы и заставляли все время ходить в монашеской рясе. Вы, без сомнения, заметили, что носить ее вошло у меня уже в привычку. Действительно, я после моего побега мог переодеться только здесь, в лесу, а до тех пор не смел ни разу остановиться, опасаясь погони. Теперь вы, без сомнения, уяснили себе причину странного моего внешнего вида, вызывающего естественным образом незаслуженные подозрения против меня. Разумеется, я не могу предъявить вам паспорт, но зато имею полную возможность представить в подтверждение справедливости своих слов веские доводы, которые вы признаете, без сомнения, убедительными.

С этими словами я вытащил из кармана кошелек, вынул оттуда три блестящих дуката и положил их на стол. Напыщенная серьезность судьи немедленно сменилась веселой усмешкой.

— Доводы ваши, — сказал он, — без сомнения, полновесные, но тем не менее я, с позволения вашего, замечу, что для окончательного убеждения следовало бы их дополнить. Вы ведь хотите, чтобы я принял нечет за чет, а для этого необходимо, чтобы по крайней мере доводы представлены были в четном числе.

Я сейчас же сообразил, на что метил этот плут, и добавил еще один дукат.

— Теперь я убедился в несправедливости своих подозрений, — объявил судья. — Можете продолжать ваш путь. Советую вам, однако, ехать проселками и держаться подальше от большой дороги, пока вы не освободитесь вполне от подозрительной своей внешности. Впрочем, вы, без сомнения, понимаете и сами необходимость соблюдать такие меры предосторожности.