– Не нравится, – еще сильнее нахмурилась Пелагея.
– Ну вот и донеси эту мысль до старейшин. А еще донеси до них мысль, что я не ограничусь начальной школой. Это будет только первой ступенью образования. По мере подготовке учителей я постараюсь открывать следующие ступени. И так – вплоть до Академии, что сможет конкурировать с Мангаврской высшей школой в Константинополе.
– Ты опять замахиваешься на что-то великое? – Недовольно повела бровью Пелагея.
– Я уже сделал великое. А Академия – это так, финал.
– Великое?
– Вот эта маленькая простая школа – это и есть великое.
– Ты опять шутишь?
– Я сама серьезность.
– Тогда объяснись.
– Эта школа кажется мелочью, скорее даже блажью. Но это – наверное самое значительное мое достижение. Потому что она, даже оставшись одной – единственной, за лет десять сделает больше для изменения людей вот тут, – постучал он по своей голове, – чем все остальные мои творения вместе взятые.
– Не обольщайся, – покачала головой Пелагея. – После нашей смерти их позакрывают и забудут, ибо баловство.
– Я бы поспорил с тобой, но ведь когда станет ясно кто прав, а кто ошибся мы оба будем мертвы. Так ведь?
– Ты нагородил очень много всякого, что идет в разрез с обычаями предков наших. Думаешь кривичи не отбросят все это, как наносной мусор? Уже сейчас они ругаются. Уже сейчас ворчат, но не смеют открыто против выступить.
– А кто ругается?
– В смысле?
– Ругаются старики. А будущее за юностью. И юность впитывает мои нововведения, вырастая на них. Посмотри на мой легион. Каждый умеет читать, писать и считать. Каждый связывает свое благополучие и будущее со мной и всем тем, что я делаю. А это уже более тысячи вооруженных и хорошо обученных военному делу людей.
– И ты думаешь, что после твоей смерти легион не рассыплется?
– После моей смерти от будет служить моему сыну. А потом его сыну. И так далее. И ты, милая моя, сделать с этим ничего не сможешь.
– А ты думаешь, хочу? Думаешь мне не нравится то, какое будущее может ждать моих детей?
– Наших.