Алло, милиция?

— Не позвонил. Ваш звонок первый был.

— Дурак я, бля! Хотел, ну, узнать. Выжил тот, не выжил. Теперь виноватым сделают.

— Марку и цвет «Жигулей» помните?

— Тёмно-красная, ну. Или вишня. «Трёха». Или «Шестёра». Номер такой блатной. Все цифры одинаковые — семёрки. Пижон, бля, недорезанный.

— Как он выглядел?

Михаил отложил гаечный ключ и принялся обтирать руки тряпкой.

— Темно, лица не вспомню. Здоровый, плотный. Выше меня. Солидный. И голос такой. Начальник. Немолодой.

— Когда вы вернулись к «Победе», он уже уехал.

— Ну! Уехал.

— Спасибо, Михаил Петрович, вы очень помогли. Последняя просьба. У вас телефон есть?

— Ну.

— Разрешите позвонить по межгороду. Деньги оставлю.

— Да ну, чо там…

Дальше прихожей Егор не заходил, остановившись на ободранном дощатом полу.

— Лёха! Хорошо, что ты на месте. По описанию свидетеля, «Волгу» таранил наш клиент. Что? Слушай, тут с меня точно поляна причитается. Зайди к Вильнёву, прикрой, что я по старому делу.

Он ещё набрал Ингу — на работу и домой. Везде получил один ответ — длинные гудки. Последнее раздосадовало и насторожило. Выход один — быстрее в Минск.

Разумеется, на обратном пути Аркадий не гнал, даже выслушав рассказ Егора.

— Выходит, твой свидетель видел машину Бекетова сзади и не знает, имела ли та повреждения впереди.

— Имела. Потому что она стоит в его гараже номер 616 около Восточного кладбища на Калиновского, со снятыми номерами. Битые переднее левое крыло, морда, бампер. Бекетов где-то раздобыл «шестёрку» такого же цвета и перецепил номера.

— Доказательств достаточно уже и для суда, — согласился Аркадий. — Надо закрыть его по общеуголовному делу. А там разрабатывать по вопросам, представляющим оперативный интерес для нас.