— Чтобы твои люди занялись строительством чугунной дороги.
— Алексей Петрович попросил?
— То мой интерес.
— Какой именно дороги?
— Да от Тулы до Москвы и от Тулы к югу — до Иван-озера. А опосля на Белгород и Курск.
— И в чем твой интерес?
— Через Каширские заводы ее положить. Железо мне дешевле и проще возить станет. Да под Москвой ныне торф добывают. Много. А мне топлива надобно — сколько не дай, все уйдет.
— А к Иван-озеру чего тянешься?
— Так чего уж? К Дону товары возить дело славное. Да и оттуда. Я от Алексея Петровича слышал, что там — по нижнему Дону залежи угля каменного. Много. Очень много. А под землями Курскими и Белгородскими руды железной богато. Достать ее не просто. Но… — Никита Демидов причмокнул, — если выйдет — никакой Урал не сравниться. И за тридевять земель ехать не придется.
Собеседник молчал.
Думал.
— Ну так что?
— Наша с того выгода в чем? Сам же сказываешь — чугуна много, да так — что вывозить не успевают.
— Это сейчас. Дай срок — вывезут. Наш царь то с царевичем не днем мыслят и не годом. Если все пойдет так, как идет, то через двадцать лет — и вдесятеро чугуна мало будет. И особливо его передела.
— Али в Перми не справятся?
— Суровые там места. Людей мало и еды. А под Курском да Белгородом — благодать. Еда на полях, руда под ногами, да и уголек — совсем недалече.
— И куда же столько чугуна? Залиться им что ли?
— Товаров делают из него много. И все уходит. И уйдет. Частью у нас тут среди людей. Частью в Персию. А частью и в дальние дали. В ту же Африку. Она же необъятная. Там народа — как несколько десятков держав наших. Да-а-а. Так что спрос есть, ежели цены не задирать. Ну и передел. Его требуется столько, что ух! Слышал ли? Корабли государь из него делать мыслит. Пока — набор лишь. Но и там — десятки, сотни тысяч пудов надобны… Царевич сказал, коль с дорогой той справимся — создаст с нами на паях кумпанство. И подскажет как ту руду добыть. Там ведь хитро надо и без его машин огненных — не совладать. Глубоко копать надо, а там вода. Без них — не откачать.
— Ты ему веришь, — кивнул визави. — А нам то с чего? Мы для него — враги. Сатанисты.
— Не дури, — нахмурился Демидов. — Али мало тебе, что после Рождества собор поместный Аввакума мучеником признал, а Никона анафеме предал?