Тэлли отвернулась и снова перевела взгляд на море орхидей.
– Готова поклясться: теперь Шэй очень жалеет о том, что вообще рассказала мне про Дым.
– Может быть, сейчас и жалеет, – согласился Дэвид. – Может быть, так будет еще какое-то время.
Но это не навсегда.
– Но ведь вы с ней…
– Мы с ней. – Дэвид вздохнул. – Знаешь, Шэй очень непостоянна.
– Что ты имеешь в виду?
– В первый раз она захотела уйти в Дым еще весной. Когда ушли Крой и еще несколько человек.
– Она мне говорила. А она струсила, да?
Дэвид кивнул.
– Я так и знал, что она струсит. Ей хотелось бежать только потому, что так решили ее друзья. Иначе бы она осталась в городе совсем одна.
Тэлли вспомнила, каково ей самой жилось без друзей после операции Периса.
– Да. Это чувство мне знакомо.
– Но в ту ночь она не пришла на место встречи. Так бывает. И я, честное слово, очень удивился, когда встретил ее на Ржавых руинах несколько недель спустя. Тогда она заявила, что твердо решила навсегда покинуть город. И уже тогда она говорила, что приведет с собой подругу, хотя тебе еще ни о чем таком ни слова не сказала. – Он покачал головой. – Я уже был готов сказать ей, чтобы она вообще забыла о Дыме, оставалась в городе и становилась красоткой.
Тэлли вздохнула. Насколько бы проще все сложилось, если бы он и вправду так сказал Шэй! Тэлли бы уже была красоткой и в эти самые минуты веселилась бы напропалую в бальной башне вместе с Шэй и новыми друзьями. Но почему-то мысль о бальных башнях не вызвала у Тэлли привычного восторга; картинка выглядела плоской и тусклой, как песня, слышанная уже сто раз.
Дэвид сжал ее руку.
– Я рад, что не сделал этого.
Что-то заставило Тэлли ответить:
– Я тоже.
Она произнесла эти слова и поразилась тому, что они прозвучали совершенно искренне. Она внимательно посмотрела на Дэвида. Его лицо снова заставило всколыхнуться теплую волну в ее душе. Она видела, что его лоб слишком высок, видела небольшой шрам, белевший поперек брови. И улыбка у него была заметно кривоватой.