Снежить

А потом наступила тишина, такая неожиданная после этой какофонии звуков, что стало больно ушам. Снежный полог упал, как театральный занавес, и те, кого он скрывал, упали тоже.

…Они бросились к Веронике все разом, даже звери.

– Пустите! – сипел Чернов. Раны не позволяли ему рычать, а врачебный и дружеский долг не позволял оставаться в стороне. Он сипел и на буксире тащил за собой упирающуюся, раздраженно порыкивающую огнеглазую зверюшку. – Сущь, и ты пусти! Все со мной в порядке, успокойся уже!

Эрхан, перекинув карабин через плечо, шарил в кармане куртки, наверное, искал фляжку со своим тайным зельем. Гальяно с Тучниковым стояли перед Вероникой на коленях. Тучников бережно придерживал ее голову. Детишки, взявшись за руки, замерли чуть в стороне. Вид у них был такой, что сразу стало ясно – эти тоже пытаются помочь, но только на каком-то ином, неведомом простым обывателям уровне. Их звери тоже замерли, припали к земле, словно прислушиваясь.

И через весь этот дружеский заслон, распихивая людей и зверей, отталкивая ошалевшую от такого обращения красноглазую зверюшку, прорывался Веселов.

Прорвался, упал на колени рядом с Вероникой и застыл, не понимая, что нужно делать и можно ли сделать хоть что-нибудь.

Получалось, что только Волков остался в стороне. Когда столько помощников и спасителей, только и остается, что охранять и наблюдать.

Тара лежала вне этого суетливого человеческого круга. Лежала, раскинув в стороны руки. Тынзяна больше не было – ни в ее руке, ни на шее восставшего Веселова. Значит, обмен военнопленными состоялся. Точно состоялся, потому что вот он, призрачный медведь Бихиги, улегся рядом с хозяйкой, тычется носом в щеку, пытается слизать стекающие и тут же замерзающие слезы.

Все! Раз обмен состоялся, надо забирать спасенных и раненых и валить из этого котлована к чертовой матери, подальше от Матери Снежной!

Похоже, эта здравая мысль пришла в голову не только ему одному, потому что человеческий круг распался. Или его разметало этим вновь поднявшимся нездешним ветром? Вероника была жива. Она стояла рядом с Веселовым, и было не понять, кто из них кого поддерживает.

– Надо уходить!!! – закричал Степан, пытаясь перекричать и ветер, и усилившийся многократно вой голосов. – Андрей, уходим!

Собирались быстро. Волков лишь слегка дернул за рукав Ника. Этого хватило, чтобы братец пришел в себя. Сам пришел и Лису свою выдернул из страны шаманских грез. Что у них в головах, у этих уникальных ребят?! Что они вообще такое?! Потом, с природой уникального можно разобраться позже! А пока нужно уносить ноги!

Они были похожи на выходящий из оцепления отряд. Здоровые помогали раненым, тащили на себе, расчищали путь, отмахивались от ветра и голосов, отстреливались от слепо шарящих по льду водяных щупалец. Снежить почти проснулась и рвалась из своего векового плена. Волков шкурой чуял и ее отчаянную ярость, и ее неутолимый голод.

…А Вероника рвалась к Таре. Наверное, спасать заблудшую душу. Хорошие девочки готовы творить добро даже с риском для собственной жизни. Хорошо, что Веронику держали крепко. С одной стороны Веселов, с другой – Тучников. Держали, не пускали.

Вероника сдалась в тот момент, когда Тара подняла вверх руку то ли в прощальном, то ли в напутствующем жесте, а потом обняла за шею своего мертвого медведя. Она не хотела спасения. Не хотела становиться одной из миллиардов заурядных человечков. И когда под ее ногами разверзся лед и черная вода, словно трясина, начала медленно утаскивать их с Бихиги вниз, она улыбалась совершенно счастливой улыбкой. Может быть, надеялась обрести наконец покой в объятьях своей Снежной Матери. А может, рассчитывала обрести новую жизнь в измененном обличье. Им этого никогда не узнать. Да и не хочется. Им бы ноги унести от этой яростной, поднимающейся все выше и выше воды. И не оглохнуть от воплей не желающей мириться с поражением твари. Тварь ярилась внизу, принимая то одно ледяное обличье, то другое. Это были не люди и не звери. Зверолюди – ледяное эхо прошлых воплощений, в которое наспех, кое-как пытались вдохнуть что-то похожее на жизнь. С ними пока неплохо справлялся Сущь, сшибал когтистой лапой то волчьи, то медвежьи ледяные головы, а Блэк на лету ловил и перебивал прозрачные хребты диковинным летучим тварям. Хороший получился тандем из домашних питомцев, незаурядный!

Они выбрались из похожего на кипящий котел котлована, кажется, спустя целую вечность. Выбрались в полном составе, никого не потеряли, никого не забыли на поле боя. И как только выбрались, черная вода внизу начала застывать, превращаться в черный же лед. Они все еще слышали голоса, но с каждой секундой голоса эти становились все тише и тише, пока не истончились до едва различимого шепота.

Первым на снег упал Ник, следом рухнула Алисия, и Волков испугался, что с ребятами что-то случилось, что их все-таки зацепило это яростное нечто. Зря испугался! Эти двое валялись в снегу, как маленькие! Валялись и хохотали. А их насквозь промокшая одежда покрывалась тонкой коркой льда. На почти сорокаградусном морозе!

– Все по машинам! – Тучников лучше остальных понимал, как нужно выживать на Крайнем Севере. Или просто самый первый за бушующим в крови адреналином начал ощущать приближение новой реальной проблемы. Обидно вырваться из лап Снежити, чтобы потом загнуться от переохлаждения.

Они погрузились в машины и, не позволяя себе ни минуты передышки, тронулись в обратный путь. Метель стихла, упала белым пологом на снежные барханы, по которым резвой рысью мчались Сущь с Блэком. Раненый лютоволк лежал на заднем сиденье внедорожника и занимал собой почти все свободное пространство. Ник тянулся к нему с переднего пассажирского сиденья, ласково гладил по голове. На третьем ряду ютились Алисия со своей лисицей. Волков опасался, что лисицу придется долго заманивать в салон и даже был готов отпустить ее в свободное плавание, но зверюга оказалась благоразумной. Не зря, значит, во всех сказках лиса хитрее и умнее остальных зверей.

На территорию поместья они въехали с первыми лучами солнца. Гальяно сказал, что это символично и эпично! Чернов сказал, что ждет всех раненых и контуженных в лазарете, а потом что-то шепнул в острое ухо своей зверюшки. Зверюшка мотнула башкой и куда-то умчалась. Тучников пообещал распорядиться насчет обеда и пригласил всех через два часа в каминный зал. Эрхан ничего не сказал, ссутулившись, побрел к своему домику. Вероника рассматривала шею Веселова, а Веселов рассматривал Веронику. Выражение лица его было близким к блаженному. Этого точно сначала нужно в лазарет. А ребяток… А ребятки куда-то свинтили вместе со своим зверьем. Волков вздохнул. Ехал на край земли, чтобы обрести братца, а нашел еще и сестрицу. Вот уж Арина обрадуется. Романтичненько – все, как она любит!