Снежить

– Она не пропадет, – сказал Эрхан в ответ на вопросительный взгляд Гальяно. – Да и мы ее скоро нагоним.

– От добычи отказываешься? – спросил Гальяно и кивнул в сторону мертвого медведя.

– Беда это, а не добыча. – Эрхан покачал головой. – Хорошо, если только для одного глупого мальчишки беда, а не для всех нас.

Он даже не стал подходить к медведю. Он не стал, а вот Веселов подошел. Он шел медленно, едва переставляя ноги. Словно к зверю его тянули на аркане. Или тянули? Призрачная нить и в самом деле натянулась и завибрировала. Ник почти видел, как пляшут в диком танце костяные фигурки на тынзяне, как пытаются сорваться, выскользнуть из смертельной хватки аркана. Маленькие пленники чужой воли. Человечки со звериными головами.

Не дойдя нескольких шагов до медведя, Веселов рухнул на колени, начал заваливаться лицом в снег. Его поймал за капюшон Чернов. Поймал, дернул на себя, оттащил подальше от зверя. Чернов тоже что-то чуял. А еще он видел Блэка… Все они тут странные, помеченные темным миром. Случайно ли?

А Веселов стонал, корчился от боли, шарил руками по груди.

– Что? – Чернов дернул вниз молнию на куртке Веселова.

– Больно… – Тот посерел лицом и сейчас мало чем отличался от покойника.

– Где?

– В груди…

Наверное, нужно было вернуться на станцию, провести осмотр в тепле, но Чернов не стал, Чернов торопился. Одной рукой удерживая Веселова от падения, второй он потянул вверх его свитер и термобелье. Пропитанное кровью термобелье. Не призрачной, а самой настоящей. Кровь выступала на смуглой коже Веселова длинной глубокой царапиной, словно бы… словно бы кто-то достаточно большой и достаточно яростный задел его острым когтем.

– Откуда?.. – Веселов казался удивленным. Куда удивленнее остальных. Свободной рукой он провел по коже, в недоумении глянул на свои окровавленные пальцы.

– Нужно перевязать. – Чернов уже волок его к станции. Чернов волок, а Веселов сопротивлялся. Наверное, он больше не чувствовал той боли, что минутой раньше заставила его сложиться пополам. Удивление оказалось сильнее.

Его перевязывали в общей комнате в гробовом молчании. Эрхан стоял у двери, словно никак не мог решить, стоит ли войти или лучше держаться как можно дальше. Ася то и дело переглядывалась с Никодимычем, и никто – вообще, никто! – не спрашивал, откуда взялась эта рана. Как будто уже знали ответ.

Ник тоже знал. Ну, не знал, но догадывался. След оставил тот – то! – что было связано с Веселовым незримой белой нитью и шаманским тынзяном. Это яростное и опасное пыталось сорваться с привязи, проверяло границы дозволенного, проверяло того, в чьих руках оказался тынзян. И это только начало. Очень плохое начало, если уж начистоту.

Им никто не предложил остаться, перевести дух, залечить раны. Обитатели метеостанции, казалось, не могли дождаться, когда гости наконец уберутся. Это нетерпение витало в воздухе и было ощутимо почти так же сильно, как и страх.

Они и убрались. Они тоже многое понимали и много чувствовали. Возможно, даже винили себя в том, что привели к этому затерянному в снегах жилищу монстров. Нику было не до психологии, Ник всматривался в темноту, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь, пытаясь почуять.

Тихо. Тихо, но небезопасно. И волосы на загривке дыбом. А по волосам скачут белые искры. Почти такие же, что щелкают по шерсти Блэка. Когда-нибудь, Ник был в этом почти уверен, он увидит медведя. Того самого, который мертв, но все равно жив. И Веселов его тоже увидит, наверное, даже раньше его самого. Потому что Веселов теперь на аркане…

Они расселись по своим машинам. Эрхан нервничал, то и дело оглядывался. Человек, который, казалось, не боялся никого и ничего, сейчас не хотел поворачиваться спиной к Веселову. Или к той твари, что Веселов на аркане приволок в их размеренный мир. Блэк остался снаружи. Шерсть на его загривке вздыбливалась от напряжения. Блэк тоже был готов к нападению. Вполне возможно, он даже видел опасность.

Когда Эрхан мягко тронул внедорожник с места, Ник закрыл глаза. Ему было нужно собраться с силами и мыслями. Экспедиция, которая казалась скучной и никчемной, враз стала опасной. Возможно, причина именно в нем, Нике, а может, он всего лишь пешка. Маленькая пешка на ледяном шахматном поле.