Авиатор: назад в СССР 8

— Тебя же Сергей зовут? — спросил Ткачев, и я кивнул в ответ. — Так вот, нет шансов у ваших «балалаек» против этого самолёта. Тактика, стратегия, удача — всё ерунда. Будущее теперь за этой машиной.

На душе от таких слов стало обидно за своего старичка. Идя в сторону здания высотного снаряжения, я смотрел на стоянку своей эскадрильи, где запускалась пара Бажанян-Буянов. Вот бы сейчас они показали всё мастерство и неприятно удивили Ткачёва.

Через пятнадцать минут несколько десятков человек, молча, сидели в классе, прослушивая канал управления. Там шёл радиообмен между парой Бажаняна и Ткачёва.

— Янтарь, 612й занял зону дежурства. Готов к работе, — доложил Ткачёв и за ним прозвучал в эфире голос Бажаняна.

Начался учебный бой. Минимальный радиообмен, но каждый в паре понимает друг друга и без этого.

— 612й, цель вижу, дальность 58, — доложил Ткачев.

— Разрешил работу, цель ваша, — сказал офицер боевого управления.

Ещё небольшая пауза, и вот момент манёвра. Только не так всё пошло у наших «весёлых».

— Выше уходи, — сказал Бажанян.

— Накрывает! Накрывает! — громко докладывает Буянов.

— Манёвр влево, и рааз! — снова командует Бажанян.

— Пуск один! Пуск два! — громко докладывает ведомый Ткачёва. — Выхожу вправо.

29 м проще. Если прицел на их борту берёт противника в захват на удалении 30 в заднюю полусферу, то нет смысла вступать в ближний бой.

— Сходимся с ними, — командует Бажанян, но опять что-то не получается.

— Вилка вправо! Уйдут! — опять ворчит Буянов.

— Манёвр, паашли! — спокойно командует Ткачев.

А дальше пошёл сплошной набор команд, в которых не разобрать кто в каком положении. Одно ясно — 29е условно уже выпустили все свои ракеты и выиграли бой за явным преимуществом.

— 612й, работу закончили. Прошу подход парой, — запросил Ткачёв.

В голосе Бажаняна при возвращении оптимизма не было совсем. Похоже, моя тактика не сработала.

Уже после посадки и заруливания, Араратович в плохом расположении духа влетел в кабинет. Мокрый, взъерошенный и с сигаретой в зубах. Говорил он сейчас только на армянском, и вряд ли при этом восхищался погодой.