Глушь

До этого момента.

Уродливый дверной молоток представлял собой угрюмое, будто оплывшее лицо из потускневшей бронзы, на котором, кроме двух глаз, ничего больше не было. Это же выражение, как в зеркале, отражалось и на лице Патриции последние пару лет, что она жила здесь, прежде чем уехать в колледж.

Однако ей пришлось признать, что Джуди заботится о доме, и, если бы не плохие воспоминания, Патриция сочла бы его роскошным.

Начинало темнеть.

«Я забыла, — подумала она. — Снова сезон цикад».

Здесь такие сезоны были частым явлением. Стрекот насекомых раздался в темноте, нагнав ее на крыльце. В детстве она с нетерпением ждала их песен, но теперь пульсирующий гул лишь вызывал воспоминания.

О том лете, когда ее изнасиловали.

В передних окнах горел приглушенный свет, хотя во дворе не было машин других гостей.

Патриция подумала, что Джуди не стоит оставаться одной: прошло еще недостаточно времени. Насколько младшая сестра Патриции уверенно держалась в своей стихии, настолько же сильно она зависела от других людей. Теперь, когда Дуэйна нет, — пусть он и был грубияном и отморозком, — Джуди наверняка стала пугливой и неуравновешенной.

«Она в курсе, что я приеду сегодня», — подумала Патриция. Зная сестру, она удивлялась, что Джуди не ходит туда-сюда по фойе перед открытой дверью.

Не стоять же на крыльце всю ночь.

Патриция вздохнула, подняла руку к ненавистному молотку и в этот момент заметила, что дверь приоткрыта.

«Дом наполовину мой», — напомнила она себе и вошла.

Часы с маятником тикали слева, на своем месте; справа, на длинном столике из орехового дерева, покоились безделушки и свечи. В центре стола стояла старая фотография, на которой были изображены родители в день свадьбы. На мгновение Патриция представила, что отец хмурится, потому что не одобряет ее приезд.

— Джуди? — позвала она. Никто не откликнулся. Все предметы внутри казались меньше, чем она их помнила. Картины висели ниже, и... обои сменили?

Все выглядело по-другому, но Патриция точно знала, что Джуди никогда бы ничего не поменяла.

Она зашла в гостиную и застыла. Дыхание замерло в груди.

Джуди лежала на старой софе.

— Джуди? Это я.

Голова сестры была откинута назад, рот приоткрыт. Она выглядела бледной и намного старше своих лет. Сердце Патриции дрогнуло, когда она заметила открытый пузырек с таблетками на старом чайном столике рядом с кушеткой. Она бросилась вперед, но уже через секунду вздохнула с облегчением.