Полный газ

Она дергает тормоз и останавливает моноколесо на красный свет перед эстакадой – границей между просто плохим и совсем ужасным.

Айрис не хочет смотреть на Спицу, но ничего не может с собой поделать. Привычку желать задавить трудно, а вид с этого угла отличный. Да, ей пришлось понять, что некоторые вещи недостижимы, но сердце отказывается в это верить. Когда Айрис позволяет себе вспомнить, что́ обещал ей отец всего год назад, от радостного возбуждения вскипает кровь. А зря.

Она ловит себя на том, что вновь разглядывает зазубренный шпиль из стали и голубоватого хрома, проткнувший тусклые облака, и злится. «Расслабься», – приказывает она с ноткой презрения и заставляет себя отвернуться от Спицы и уставиться в никуда. А идиотское сердце все трепещет.

Айрис не замечает мальчика, который, ни жив ни мертв, смотрит на нее, стоя на углу. Она никогда его не замечает.

Он замечает ее всегда. Знает, где она была и куда направляется. Знает лучше ее самой.

2

– А что у меня есть! – говорит отец. – Закрой глаза.

Айрис слушается. И задерживает дыхание. Опять то же чувство – будто вскипает кровь. Надежда – глупая, детская надежда – наполняет ее, как шипучая мыльная пена, прозрачная и невесомая. Кажется кощунством даже про себя произнести это слово: Личина.

Сегодня Айрис точно не попадет на шпиль Спицы, на самую макушку мира. И «пенный ток» с друзьями пить не будет. И все же: вдруг ее старик затаил козырь в рукаве? Приберег пару жетонов на черный день? Вдруг бывший Оживи-человек оставил себе самое последнее волшебство? Сердце не теряет надежды.

Отец кладет ей на колени что-то тяжелое. Слишком тяжелое, чтобы быть Личиной. Чудесные пузырьки внутри лопаются и сдуваются.

– Ну вот, – говорит он. – С-смотри.

Его заикание угнетает Айрис. Он не заикался прежде, не заикался, когда жил с ней и с мамой и служил в «Смертельной игре».

Она открывает глаза.

Отец даже не упаковал подарок. Что-то круглое, размером с шар для боулинга, в помятом пакете. Она стаскивает пакет и смотрит на полупрозрачное зеленоватое стекло.

– Хрустальный шар? – уточняет она. – Ой, пап, мне всегда хотелось знать будущее!

Бред. У нее нет будущего… во всяком случае, такого, о котором стоит думать.

Старик наклоняется вперед, зажав ладони коленями, чтобы не тряслись. Когда-то и руки у него не дрожали. Влажно вздыхает через пластиковые трубочки. Респиратор с шипением перекачивает воздух.

– Это русалка. Ты в д-детстве такую хотела.

В детстве она много чего хотела. Туфли на микрокрыльях, чтобы бегать в шести дюймах над землей. Жабры – плавать в подводных лагунах. Она хотела все, что дарили Эми Паскваль и Джойс Бриллиант на их дни рождения, и родители знали об этом, но то было раньше.

Что-то мелькает и возится в гуще, похожей на вареный шпинат, подплывает к стеклу и таращится на нее. Такое противное, что Айрис едва не спихивает шар с колен.