Полный газ

22
18
20
22
24
26
28
30

Женская особь застонала, откатилась подальше и накрыла голову подушкой.

– Гейл, солнышко, – облизывая пересохшие губы, попросила мужская особь, – у мамы страшная мигрень. Можешь шуметь где-нибудь подальше?

– Могу предложить стимулятор – чашку кофе, – бесстрастным голосом прогудел робот.

– Убери ее, Раймонд! – простонала женщина. – Голова раскалывается!

– Выйди, Гейл. Видишь – мама не в себе.

– Обнаружена ошибка! – не унимался робот. – Сканирование жизненно важных органов идентифицирует ее как Сильвию Лондон. Она в себе, целиком и полностью.

Робот склонил голову набок в ожидании дальнейшей информации. Нахлобученная на макушку кастрюля съехала и с оглушающим звоном грохнулась на пол.

Маму подбросило на кровати. Ее нечеловеческий, полный страдания бессловесный вопль так напугал робота, что тот на миг забыл, кто он, и снова превратился в Гейл. Гейл подхватила с пола кастрюлю и поспешно – «бумц! бумц!» – затопала в сторону гостиной.

Очутившись в безопасности, она осторожно заглянула назад, в спальню. Мама уже рухнула обратно, накрывшись подушкой.

Раймонд улыбнулся дочке из темноты.

– Возможно, роботу по силам изобрести противоядие? Антимартини, – подмигнув, шепнул он.

Робот моргнул в ответ.

И приступил к поставленной задаче – выводу отравы из жизненной системы Сильвии Лондон. В кофейную чашку полились лимонный и апельсиновый соки, полетели кубики льда, масло, сахар, потекла жидкость для мытья посуды. Результат пенился и сиял ядовито-зеленым, напоминая о венерианской слизи и радиации.

Гейл решила, что смесь станет съедобней, если подать к ней тост с мармеладом. Однако в программу закралась ошибка: тост сгорел. А может, задымился сам робот – замыкание в сложной системе проводов привело к сбою в законах Азимова. Все его платы раскалились, и робот не на шутку забарахлил. Опрокинул стулья, с грохотом своротил стопку книг с кухонной стойки на пол. Ужасный проступок, но Гейл просто не могла удержаться.

Она не услышала, как мать пронеслась через гостиную и поняла, что та уже в кухне, только когда Сильвия сдернула с ее головы кастрюлю и швырнула в эмалированную раковину.

– Ты что творишь?! – заорала она. – Боже мой, если я услышу еще хоть один звук, разорву кого-нибудь на куски. Не удивлюсь, если себя.

Гейл молчала, чувствуя, что это сейчас самое безопасное.

– Сгинь с глаз моих, пока не сожгла весь дом! Господи, кухня в дыму, тост сгорел! А что за ужас в чашке?

– Лекарство для тебя, – сообщила Гейл.

– Нет от этого хоть какого-то лекарства, – простонала мама.