Золотая цепь

– Я…

– Не хочу, чтобы ты тревожилась, Корделия joon delam[43], – продолжала Сона. – Я знаю, что́ твой отец всегда внушал тебе насчет этого меча. Что этот меч в большей степени принадлежит к роду Карстерсов, чем ты сама… однако я считаю, что он ошибается. Кортана – всего лишь неодушевленный предмет.

Корделия уставилась на мать, не веря своим ушам. Сона никогда, ни словом, ни жестом, ни намеком не позволяла себе критиковать Элиаса и его поступки.

– Иногда воин во время сражения теряет оружие. Но в любом случае лучше лишиться оружия, чем воина.

– Mâdar, – пробормотала Корделия, пытаясь выпутаться из толстого халата. – Все не так, как ты думаешь…

Она не договорила – ей помешал стук в дверь. Затем в библиотеке появилась Райза, а за ней следовал Джеймс.

Он успел избавиться от грязной боевой одежды, которая была на нем во время схватки на мосту, и переоделся в темное пальто «честерфилд». Бархатный воротник был поднят – на улице дул ветер. Джеймс бережно прижимал к груди Кортану, и золотой клинок ослепительно блестел на фоне темной твидовой ткани.

Райза с удовлетворенным видом развернулась и ушла в сторону кухни. Сона оживленно улыбалась, глаза ее блестели.

– Корделия! Джеймс принес тебе Кортану.

Корделия потеряла дар речи. Да, она знала, что меч вернут ей в целости и сохранности, но никак не ожидала, что Джеймс ради этого явится в дом на площади Корнуолл-Гарденс среди ночи.

– Ну, не буду вам мешать, – прощебетала Сона и поспешно покинула комнату, закрыв за собой дверь.

Корделия была несколько шокирована этим поступком. Она понимала: если Сона добровольно оставила дочь в неглиже наедине с молодым человеком, значит, она была абсолютно уверена в брачных намерениях Джеймса.

«Боже мой».

Поставив чашку на низкий столик у дивана, Корделия подняла голову и посмотрела на Джеймса. Взгляд его бездонных золотых глаз показался ей каким-то слишком пристальным, напряженным; она заметила у него на шее и на руках несколько синяков, а волосы были влажными – наверное, после ванны.

Они смущенно молчали, и Корделии казалось, что этому не будет конца, что они так никогда и не смогут заговорить друг с другом. В конце концов, Корделия нашла в себе силы спросить:

– Ты рассказал родителям? Насчет мандихора?

И о том, что произошло на мосту?

– В основном, да, – ответил Джеймс. – Разумеется, без упоминаний о пиксиде, Агалиарепте и… на самом деле, я умолчал о нашей деятельности за последние несколько дней. Но теперь им известно о том, что нападения на нефилимов – дело рук мандихора, и это самое главное.

Корделия подумала: интересно, рассказал ли он отцу и матери о словах мандихора, сказанных тогда, на мосту. «Дитя демонов». Уже во второй раз она слышала, как адская тварь дразнит Джеймса его происхождением. Так обычно вели себя Верховные Демоны – они находили людские слабости и пользовались ими в своих целях. Она надеялась, что Джеймс сумеет забыть об этих словах, понять, что он ничем не хуже Люси, Тессы и Магнуса Бейна.

– Спасибо тебе, – сказал Джеймс, и она вздрогнула от неожиданности. – За то, что ты совершила на мосту. Это был необыкновенно смелый поступок.