Золотая цепь

– Моя мать не понимает… – Алистер оборвал сам себя и принялся трясущимися руками сдергивать перчатки. Корделия в ужасе поняла, что он рассержен гораздо сильнее, чем ей показалось сначала. – Я знаю, что ты ненавидишь меня за то, что было в Академии, и, возможно, ты прав, – продолжал Алистер, сверля Джеймса злобным взглядом. – Но как бы плохо ты ни относился ко мне, мстить мне, оскорбляя мою сестру – это подло.

Корделия заметила удивленное выражение, промелькнувшее в глазах Джеймса.

– Алистер, из-за тебя моя жизнь в Академии превратилась в ад на Земле. Но я бы никогда не стал вымещать на Корделии неприязнь к тебе. Не нужно судить других по себе.

– Я вижу тебя насквозь. В школе я был сильнее, а ты был ничтожным слабаком, и вот теперь ты нашел мое слабое место. Что за игру ты затеял? Что тебе нужно от моей сестры?

– Твоя сестра, – произнес Джеймс медленно, отчетливо, по-прежнему холодным тоном. – Присутствие твоей сестры – это единственное, что мешает мне сейчас ударить тебя кулаком в лицо. Твоя сестра тебя любит, одному Ангелу известно, за что, а ты даже не задумываешься об этом и не испытываешь ни капли благодарности.

Алистер заговорил хриплым, чужим голосом.

– Ты понятия не имеешь о том, что я сделал для своей сестры. Ты ничего не знаешь о нашей семье. Ты даже отдаленно не представляешь себе…

Он смолк и уставился на Джеймса так, словно взглядом хотел прожечь его насквозь.

Корделии стало жарко, потом холодно. Она всегда считала свою семью обычной, такой же, как все остальные, за исключением разве что постоянных переездов. Но на что сейчас намекал Алистер?

– Джеймс, – заговорила она. Воздух, казалось ей, был насыщен электричеством, она понимала: еще минута – и Джеймс с Алистером набросятся друг на друга. – Тебе лучше уйти.

Джеймс обернулся к ней.

– Ты уверена? – негромко спросил он. – Я не брошу тебя, Корделия, если ты не желаешь оставаться с ним наедине.

– Все будет в порядке, – прошептала она. – Собака лает, ветер носит. Ничего страшного со мной не случится, уверяю тебя.

Он поднял руку, словно хотел погладить ее по щеке или заправить за ухо прядь волос. Она чувствовала напряжение между ними, даже сейчас, когда брат, обезумевший от ярости, стоял в трех шагах от них. Это было похоже на искры, летящие в воздух над огромным костром.

Джеймс опустил руку, бросил на Алистера последний тяжелый взгляд и быстро вышел из комнаты. Корделия тут же вскочила с кресла, подбежала к двери, плотно закрыла ее и заперла на замок. Затем обернулась к брату.

– Что ты имел в виду? – спросила она. – Когда сказал: «Ты понятия не имеешь о том, что я сделал для своей сестры»?

– Ничего, – ответил Алистер и взял перчатки. – Я сказал это просто так, без всякой задней мысли.

– Ты мне лжешь, – воскликнула она. – Я вижу, когда ты скрываешь что-то от меня, что-то, имеющее отношение к нашему отцу. Все это время ты вел себя так, словно все мои попытки улучшить его положение, наше положение, были бессмысленной детской возней. Ты вообще не интересовался тем, что с ним происходит. О чем ты не рассказываешь мне?

Алистер закрыл глаза и некоторое время стоял так.

– Прошу тебя, прекрати эти расспросы.