Золотая цепь

– Но мы живы, – улыбнулся Джеймс. – Мы убили мандихора и серьезно ранили Велиала. Многие назвали бы это благополучным исходом.

Он подошел к Порталу. На мгновение он превратился в черный силуэт, тень на фоне серебристого «зеркала».

– Ждите меня, – велел он и снова, уже второй раз за последнюю неделю, Корделия увидела, как Джеймс Эрондейл исчезает в Портале.

Она покосилась на Мэтью. В своей бархатной куртке и брюках бронзового цвета он походил на статую. Выглядел он, как всегда, великолепно – словно собирался не сторожить Портал в темной крипте, а ехать на вечер в Адский Альков.

– Ты не попытался его остановить, – вопросительно произнесла она.

Мэтью покачал головой.

– Мне показалось, что это бессмысленно. – Он пристально взглянул на Корделию. – А ведь я действительно думал, что между ними все кончено. Даже когда Грейс пришла к нему сегодня, я решил, что он не захочет видеть ее. Что ты излечила его от этой болезни.

Эти слова, подобно стрелам, пронзили ей сердце насквозь.

«Я думал, что ты излечила его». Почему-то она тоже так думала – позволила себе верить в его зарождающуюся любовь, позволила себе надеяться на то, что предложение вместе читать книгу содержит нечто большее, нежели обычное дружеское приглашение. Она совершенно неправильно истолковала его взгляды, слова, жесты, выражение лица. Как могла она так ошибиться? Как могла она поверить в то, что Джеймс испытывает к ней те же чувства, что и она к нему, ведь она же знала, что это не так!

– Из-за сцены в Комнате Шепота? Поверь мне, это была игра. Хитрость, только и всего.

Фраза прозвучала фальшиво – ведь она, Корделия, не играла. Но она не желала унижаться, ей не нужны были ни жалость, ни сочувствие, даже со стороны Мэтью.

– Знаешь ли, я рад это слышать, – произнес Мэтью. Глаза его потемнели, огромные черные зрачки были обведены тонкой зеленой каймой. – Рад, что ты не испытала боли и разочарования из-за него. И еще рад потому, что…

– Никаких разочарований, – быстро перебила его Корделия, и собственный голос показался ей чужим. – Дело просто в том, что я ничего не понимаю. Джеймс за несколько дней резко переменился, стал совершенно другим.

На губах Мэтью промелькнула горькая усмешка.

– Он был таким последние несколько лет. Иногда он – тот самый Джеймс, которого я всегда любил, мой друг, мой брат. Но бывают дни, когда между нами возникает стеклянная стена, и сколько бы я ни пытался разбить эту стену, я не в силах это сделать. Я не могу достучаться до него.

«Маска», – подумала Корделия. Значит, Мэтью тоже заметил ее.

– Наверное, тебе смешно это слышать, – грустно продолжал Мэтью. – Предполагается, что парабатаи – самые близкие люди, что мы дороже друг другу, чем наши родители, сестры и братья. Да, это в каком-то смысле так, я не хотел бы жить в этом мире без Джеймса. Но он ничего не рассказывает мне о своих чувствах.

– Мне совершенно не смешно, и, пожалуйста, не говори о себе так, – возмущенно воскликнула Корделия. – Мэтью, ты можешь сколько угодно приписывать себе всяческие недостатки, но все равно это неправда. Правда – это твои поступки, твои решения, твои чувства. Не слушай других. Только тебе выбирать, каким человеком быть и как прожить свою жизнь.

Мэтью уставился на нее со странным выражением на лице – казалось, впервые за время их знакомства он настолько растерялся, что не мог найти подходящий ответ. Корделия пожала плечами и подошла к Порталу.

– Ты знаешь, как выглядит Блэкторн-Мэнор?