Золотая цепь

Груда стальных пластин и шестеренок вспыхнула и в мгновение ока разгорелась, словно трут. Потрясенный Джеймс, будучи не в силах отвести взгляд от «костра», сделал шаг назад. Огонь с неправдоподобной быстротой перекинулся на паутину, затянувшую стены, и она превратилась в рыжие кружева. Джеймс сунул в карман бесполезный колдовской огонь: коридор был озарен багровым светом, странные тени дрожали по углам. От тлеющих штор валил удушливый густой дым с отвратительным ядовитым запахом.

Было что-то завораживающее в зрелище пламени, жадно пожиравшего драпировки, ползущего по стенам, по паркету. Но Джеймс понял, что если он помедлит еще секунду, то задохнется в дыму и пепле и умрет здесь, в этом зловещем доме, падет жертвой ненависти Татьяны Блэкторн. Он развернулся и бросился бежать.

Мэтью не стал возиться с Открывающей руной, просто вышиб ногой парадную дверь и ворвался в дом. Корделия не отставала. Холл был затянут ядовитым дымом.

Корделия в ужасе озиралась по сторонам. Сквозь серую пелену она с трудом разглядела гостиную с большим камином; наверное, когда-то это была грандиозная, богато обставленная комната, но сейчас мебель, шторы, стены и пол были покрыты пылью и плесенью. Посередине стоял стол, с которого свисали серые фестоны паутины; по скатерти, среди тарелок с протухшими остатками пищи, бегали мыши и тараканы.

На полу вестибюля, на толстом слое серой пыли, она различила цепочку следов, ведущих к лестнице. Корделия прикоснулась к плечу Мэтью и указала:

– Туда.

Они бросились к лестнице, но остановились у ее подножия – там, наверху, трещал огонь, их встретила волна раскаленного воздуха. Корделия ахнула, когда из-за ревущей стены пламени возник черный силуэт Джеймса. Джеймс хотел спуститься по лестнице, но верхние ступени уже пылали. Тогда он перепрыгнул через балюстраду, ловко приземлился посередине вестибюля и в изумлении уставился на Корделию и Мэтью.

– Что вы здесь делаете? – заорал он, стараясь перекричать рев пламени.

– Мы пришли за тобой, идиот! – крикнул в ответ Мэтью.

– И как вы собираетесь возвращаться?

– В здешней оранжерее есть Портал, который связан с оранжереей Чизвик-хауса, – торопливо заговорила Корделия. Она вспомнила, что слышала об этом от Грейс; казалось, это произошло миллион лет назад. – Надеюсь, он работает.

Откуда-то из недр особняка донесся низкий, раскатистый гул и какой-то скрежет, как будто гигантский жернов перемалывал в муку кости великана. Глаза у Мэтью сделались совершенно круглыми.

– Дом, он…

– Да, он горит! Да, я знаю! – крикнул Джеймс. – На улицу, быстро!

От парадной двери их отделяло футов десять; они преодолели это расстояние за пару секунд, и Мэтью уже перешагнул через порог, когда стена рухнула.

Корделию захлестнула волна раскаленного воздуха, и она пошатнулась, а потом прямо у нее на глазах от стены отделилась оштукатуренная деревянная балка. Она услышала тревожный вопль Мэтью, и в этот же миг что-то ударило ее в бок. Она покатилась по пыльному полу в чьих-то объятиях, а балка с грохотом обрушилась на пол в том месте, где она, Корделия, только что стояла. Во все стороны полетели обломки паркета.

Она закашлялась, сделала судорожный вдох и подняла голову: оказалось, это Джеймс оттолкнул ее в сторону, чтобы ее не убило бревном. Глаза у него были точно такого же цвета, как пламя; она чувствовала, как бьется его сердце, чувствовала на лице его дыхание, частое, прерывистое, когда они лежали так, глядя друг на друга.

– Джеймс! – орал Мэтью.

Джеймс поморгал и поднялся на ноги, затем протянул руку Корделии. Она заметила, что ее платье мерцает – тысячи крошечных искорок прожгли шелковую юбку.

Горело не только ее платье – горело все вокруг. Не видя почти ничего перед собой из-за густого дыма, они побежали к выходу, где их ждал Мэтью. Он сбросил бархатную куртку и пытался с ее помощью прибить пламя, пожиравшее косяк и порог. Джеймс подхватил Корделию на руки, словно они исполняли какой-то чудовищный огненный балет, и вынес ее из горящего здания в последний миг перед тем, как пламя взметнулось к потолку и поглотило двери и переднюю стену особняка.