Золотая цепь

Она вспомнила тот день, два года назад, когда она пришла в дом Бриджстоков с цветами для возлюбленной и обнаружила там Чарльза. Вспомнила, как улыбались хозяева, когда он целовал руку девушки, а Анну вежливо выпроводили из комнаты.

– Если тебе необходим брак, есть мужчины и получше него.

– Нет, – возразила Ариадна. – Я ошибалась насчет нас с тобой. Насчет того, чего я хочу. – Она в волнении сжала руки. – То, что я сказала тебе тогда… в этом есть доля правды. Я не хочу причинять боль родителям. Я хочу завести детей. Но это все не имеет никакого значения, если в жизни нет любви.

И она задумчиво улыбнулась.

– О тебе, Анна, говорят как о женщине, которая не верит в любовь.

Анна холодно ответила:

– Верно. Я считаю, что романтическая любовь является причиной всех страданий в этом мире.

Ариадна шагнула вперед, шурша шелковыми юбками, внезапно очутилась совсем рядом, приподнялась на цыпочки и легко прикоснулась губами к щеке Анны. Когда она отстранилась, ее темные глаза блестели.

– Я знаю, что ты упряма, Анна Лайтвуд, но я не менее упряма, чем ты. Я заставлю тебя изменить свое мнение. Я завоюю тебя снова.

Она подобрала юбки и быстро вышла из комнаты. Анна так и осталась стоять на пороге, вдыхая аромат апельсинового цвета, окутавший ее, словно облако.

– Может быть, тебе скучно танцевать с таким стариком, как я? – спросил Уилл, ловко ведя свою даму по бальному залу.

Корделия улыбнулась. Уилл нисколько не походил на старика – когда он смеялся, в глазах его загорались озорные огоньки, совсем как у мальчишки. Странно: ни Джем, ни Тесса не состарились физически со времен Механической войны, но оба выглядели гораздо старше и серьезнее Уилла Эрондейла.

– Вовсе нет, – ответила она. – Когда мы с Алистером были детьми, нам очень хотелось чаще видеться с вами и миссис Эрондейл. Мы считали вас кем-то вроде дяди и тети.

– Теперь, когда нам предстоит породниться, и мы по-настоящему станем одной семьей, у нас появится множество возможностей для встреч, – заметил Уилл. – Например, праздник в честь возвращения вашего отца.

Корделия побледнела. Она была уверена в том, что ее отец не захочет отмечать свое возвращение; он захочет навсегда забыть о том, что провел несколько недель в Идрисе, забыть о том, что послужило причиной его отъезда.

Уилл наклонил голову, внимательно взглянул девушке в лицо.

– А можем ничего не устраивать, если ты предпочитаешь обойтись без праздника. Больше всего я люблю организовывать именно это – ничего. Это требует так мало усилий.

Корделия изобразила улыбку. Уилл вздохнул.

– Я люблю пошутить, – сказал он. – Юмор – единственный способ выжить в этом мире и не лишиться рассудка. Но я чувствую, что ты не слишком обрадуешься возвращению отца.

– Как вы и сказали, это все сложно, – ответила Корделия. Она чувствовала, что многие смотрят на них и, скорее всего, задают себе вопрос: что же они обсуждают с таким серьезным видом?