Мертвые голоса

– Я не знаю, Оллиненок, – просто ответил он. – Я никогда в жизни не видел такой бури. Но все будет хорошо. Рано или поздно метель закончится. У нас есть стены, крыша, одеяла, куча еды и дров. Все будет в порядке.

– Пап… а ты когда-нибудь верил в привидений? – продолжила Олли.

Отец нахмурился, глядя на нее сверху вниз и ковыряя занозу, застрявшую у него в большом пальце. Олли тут же пожалела, что спросила. Он ведь тоже весь день волновался, пусть и о другом – о том, как накормить, обогреть и успокоить ее, Брайана и Коко.

– Я верю в память, – серьезно ответил папа. – Верю в то, что, если помнишь и очень сильно любишь кого-то, это воспоминание становится своего рода призраком. Можно так хорошо помнить человека, что будет казаться, будто он прямо сейчас сидит где-то в соседней комнате, ждет за углом, вот-вот войдет в дверь. Но если ты о привидениях, на которых охотится мистер Воланд… которые ходят по земле, как Джейкоб Марли в «Рождественской песни»[2], то нет. В таких привидений я не верю. Рано или поздно приходится разобраться в том, во что веришь, Оллиненок. Это приходит с возрастом. Но… – Он наклонился и зашептал ей на ухо: – я бы поменьше слушал, что говорит мистер Воланд. Те, кто умер, ушли навсегда. С нами остается только их частичка, которую мы храним в своей душе.

Олли кивнула.

– Ладно, – тихо произнесла она, и оба уставились на тускло мерцающие угли в очаге. – Я люблю тебя.

Отец ласково погладил ее по волосам, глядя на огонь, который все слабел и тускнел, отступая перед темнотой.

Еще несколько ламп погасли. Осталось всего две. Тени от слабого пламени плясали по стенам столовой, но Коко старалась на них не смотреть. Ей все время казалось, что она вот-вот увидит человеческую фигуру, которая тянет к ним длинную руку.

Коко очень не хотела, чтобы становилось темно.

– Эй, Коко, – позвала ее мама, – поможешь мне расстелить одеяла?

Коко подошла к ней. Мама раскладывала одеяла и подушки таким образом, чтобы каждому досталось спальное место как можно ближе к очагу. Было решено, что Олли, Коко, Брайан, а также мама Коко и мистер Адлер лягут спать со стороны столовой, а мистер Воланд и Уилсоны – со стороны холла.

– Как ты, милая моя? – спросила мама у Коко, пока они расправляли одеяла. – Давай-ка устроим вас троих поближе к огню. – Она криво усмехнулась. – Да уж, ничего себе у нас каникулы.

– Мам, мне страшно, – сказала Коко.

Она не хотела признаваться в этом Олли и Брайану. При них Коко старалась быть смелой, ведь они сами держались очень храбро. Ее друзья обменивались шутками с папой Олли и незаметно посматривали на лестницу, ни словом не обмолвившись о своих страхах. Но маме Коко могла признаться.

– Здесь нечего бояться, – ответила та, разглаживая уголок одеяла. – Удовольствия, конечно, мало, потому что тут холодно и мы заперты в четырех стенах. Но бояться здесь точно нечего.

– Мы видели призрака в коридоре на втором этаже, – тихо произнесла Коко.

Ее мама поджала губы.

– Воображение обладает огромной силой, солнышко, – сказала она, бросив сердитый взгляд на мистера Воланда. – Наверное, не стоило отпускать тебя на охоту за привидениями.

– Но почему тогда так холодно, почему в доме все ломается? – возразила Коко. – Мы правда видели привидение. Мне… мне кажется, это все из-за него.

– Ломается все из-за бури, – объяснила мама, откладывая последнее одеяло. Ее тон смягчился. – А вам ничего не грозит. Мы с Роджером не допустим, чтобы с вами что-то случилось.