Небеса всё знают

– Хорошо, тогда что-то другое расскажи. К примеру, об остальных своих жёнах.

Моя рука замирает, когда она просит об этом. Сглатываю, а по телу проносится страх вперемежку с нежеланием вспоминать. Забыть навсегда.

Молчу, надеясь, что она поймёт, что и это нежелательная тема для разговора сейчас, когда мы лежим в одной постели.

– Хочешь, я покажу тебе что-то? – Шепчет Джесс и немного приподнимается с меня.

– Да, хочу, – киваю ей.

– Тогда закрой глаза и не подсматривай.

Улыбаясь, делаю так, как она говорит и жду. Шуршание простыней, кровать прогибается под ней, когда она делает что-то снова неожиданное и, я уверен, прекрасное. Джесс ложится обратно на мою грудь.

– Теперь открывай, – её тихий голос проникает в моё сердце, и я нетерпеливо распахиваю глаза и втягиваю в себя шумно воздух.

Над нашими головами, на потолке сверкают маленькие огоньки, то гаснут, то вновь появляются с синим свечением. Облака сверкают чем-то похожие на молнии, и их изнутри подсвечивают. Невероятное зрелище, от которого всё внутри раскрывается шире, впуская эту девушку в моё сердце. Именно сейчас, вот так тихо и под небесами, искусственно созданными только для нас двоих, я понимаю, что это воспоминание обретёт оболочку и никогда не покинет меня.

– Боже, – выдыхаю я, поворачиваясь к Джесс.

– Папа помог сделать их, и у меня есть свой личный рай, который я хочу разделить с тобой, Флинт. Разве сейчас что-то иное важно, кроме нас? Нет. И я, когда остаюсь одна, и мне бывает больно или же нечто странное стягивает моё сердце и не позволяет глубоко дышать, я разговариваю с ними. В этих небесах таится ключ к моей жизни, а теперь и твоей, – её глаза блестят от возбуждения этой демонстрации, а слова эти так шумно и остро наполняют сердце, отчего подаюсь вперёд и целую её. Джесс права, есть только она и я, а всё остальное вон там, за этим маленьким мирком, в котором я бы хотел жить вечно. И пусть это неправильно, меня будут осуждать за эти чувства, которые вкладываю в самый нежный поцелуй, но они рождены для неё. Для моей маленькой конфетки, ставшей для меня всем.

– Это очень красиво, Джесс.

– Да, – с улыбкой отвечает, касаясь моего лица. Всматривается в него, а внутри меня происходит разлом. Самый сильный за всё это время. Я хочу, чтобы она знала обо мне каждую минуту прошедшего времени. Мне страшно поделиться с ней и услышать смех, как это было обычно, но в то же время моё сердце с каждым вдохом разбегается и сходит с орбиты.

– В тот день, когда я решился на поездку в Лас-Вегас, шёл дождь, я был в разводе уже три месяца и узнал о том, что Гейл выходит замуж, сообщив это в газеты. Мне было так больно, и неприятные ощущения толкнули меня в спину, – быстро произношу я, а лицо Джесс в свете мерцающих звёзд становится серьёзнее. Она ложится на мою грудь и мягко поглаживает по ней, даруя мне силы продолжить.

– Я ничего не помню с того момента, как мы с ребятами спустились в казино при нашем отеле. Буквально ничего, а утром я проснулся женатым на шлюхе. Обычной проститутке, которая работает в таких заведениях, проиграл десять тысяч, и моментально развёлся. Я был в полном шоке от того, что сотворил. А те, кого я называл друзьями, смеялись, показывая мне видео, где они тащат меня на это чёртово бракосочетание. Они решили, что это будет довольно весело, и я оценю их шутку. Внутри меня разрывалось всё от обиды на них, но я улыбался, был шутом даже тогда, когда они без моего ведома выложили это на «Ютуб». Люди, с которыми я работал, были в полном недоумении. Грозил судом над ними, и тогда трое из них в лицо мне сказали, что я тот, над кем они издеваются, и будут продолжать. Осталось только двое, и те лишь потому, что я ещё держался на плаву, – делаю паузу, чтобы закрыть глаза и вспомнить всё до последней минуты из того времени. А смеялся я по той причине, что не мог показать им, насколько они оскорбили меня. Так не поступают друзья, не предают в лицо и за спиной параллельно.

– Ужасно, – тихо произносит Джесс.

– А знаешь, что самое ужасное? Я даже имени этой девушки не помню, зато она оставила мне подарок в виде двухмесячного лечения от венерической болезни. Это гадко, грязно и стыдно. С того момента я уже не пил в таких количествах, – горький ком подкатывается к горлу, и я сглатываю его.

– На одном из приёмов я познакомился с Памелой, она была владелицей брачных агентств, довольно успешных. Она была старше меня, и я решил, что именно в этом и состояла загвоздка. Я выбирал всегда женщин младше себя, которые ещё не видели особо жизни, не знали, что хотят, а эта сама мне предложила брак, – мой голос крепнет, а разум ныряет в воспоминания.

– Мы расписались в мэрии, и она переехала ко мне, хотя у неё была квартира. Утром мы уходили вместе, а вечером я иногда ночевал один. Если честно, то я не помню, чтобы ревновал, звонил ей и требовал вернуться домой. Нет, её возраст дал мне возможность не волноваться об этом, ведь она замужем. Я думал, что это не необходимое напоминание для неё. Секс с ней был быстрым, редким и она отказалась от него вскоре вовсе, мотивируя тем, что я не могу доставить ей удовольствие, и предложила жить в фиктивном браке. Да, сначала я согласился, потому что у меня было по горло работы, я полностью погрузился в чертежи и путешествия. Знакомился с людьми и поднимал своё дело. Но, когда я был в Канаде, то пришло озарение. Почему я должен так жить, желать других женщин, когда у меня есть жена? Я красив, успешен и в постели не так плох, как она выставила меня. Вернулся раньше времени и просто остолбенел, когда нашёл Памелу в гостиной, где она разговаривала по телефону, решая какие-то вопросы по работе, а её туфли вылизывал голый мужчина. Закатил скандал, это настолько обескуражило меня и вызвало отвращение. Её любовь к рабам, которым я не стал, что помчался на следующий день подавать на развод. Вот тогда я увидел её истинное лицо. Грязь, которой она поливала меня везде, где появлялась. Гадкие выдуманные факты, и я снова оказался в эпицентре смеха, став изгоем. Это было тяжёлое время, теперь же я терял заказы, нёс убытки из-за её слов и открытого обсуждения меня, как неудачного раба этой женщины. До сих пор меня передёргивает от этого, – втягиваю в себя воздух, чтобы поменять ощущение внутри, вернуться в маленькую спальню и обхватить ладошку Джесс, прижав к своей груди сильнее.

– Я был в панике от того, как быстро всё рушилось. И мне следовало поправить собственное положение и доказать, что я нормальный мужчина. В одной из кафешек на окраине города я встретил Эйми. Она стала владелицей этой кофейни после смерти отца, и идеально соответствовала моему вкусу. Я, не задумываясь, предложил ей выйти за меня и рассказал обо всём, что ей предстояло сделать. Она согласилась. Через три месяца мы поженились в моём загородном доме, где были только знакомые и те, с кем я работаю. Понемногу жизнь стала налаживаться, Эйми оказалась понимающей, доброй, тихой женщиной. Ей было двадцать три. Два года, и всё было настолько прекрасно, что я не верил в это. Всё было так, как у других людей. Работа, дом, рестораны, дни рождения, Рождество. Она ни разу не возмутилась, а всегда была тихой и податливой, даже когда я настаивал на сексе. Не было ни страсти, ни любви, ничего. Я ненавидел себя за то, что поглядывал на других женщин, хотел их и даже изменял. Да, это ужасно, я превратился в подонка, которому мало нормальных отношений. В одну поездку я взял свою любовницу, а когда вернулся, то меня ждала Эйми в офисе. Она сообщила, что переспала с парнем и ждала от меня хоть каких-нибудь эмоций. Ничего не было. И я первый раз увидел, как она плачет. Прошёл ещё месяц, и я уже не скрывал то, что мне она не нужна. Открыто разговаривал с женщинами при ней, флиртовал, унижал её своим поведением. Я стал той грязью, которую подхватил от этой жизни. Она не выдержала, подала на развод. И последней каплей стал судья, который сказал мне: «До новой встречи». Это был удар. В один момент я увидел, насколько был ужасен и отвратителен даже для самого себя. В моей голове ничего не было, кроме прошлого. И я приехал сюда, напился и начал жалеть себя, когда этого недостоин. Вот такая моя прекрасная жизнь, Джесс, вот такой я на самом деле ублюдок.