Зов Полярной звезды

Командир кемского гарнизона – пивное пузо на кривоватых кавалерийских ногах – вгляделся в тускнеющий горизонт, цвыркнул сквозь желтые зубы:

– Не долететь вам нониче до Колы.

– Это с чего ты так решил?

– Замолаживает, – авторитетно изрек пузан, совсем как ямщик, везший будущего составителя толкового словаря. – Уж и у нас шалонник крепчает, а когда к Терскому берегу подлетать будете, и вовсе в круговерть могете попасть. Не летели б лучше, пересидели у нас. Наутро, когда стихнет, спровадим с полным почетом…

Крутов послал советчика в афедрон, и экипаж, наскоро пожевав гарнизонной перловки с мясом, отправился дальше на Север.

Западный ветер-шалонник и взаправду крепчал. Аэроплан все чаще заваливало на правое крыло, пилоту Мише стоило немалых трудов удержать машину в горизонтальном положении. Он снизил высоту, едва не брил верхушки сосен, но скорости не сбавлял – таков был строжайший наказ руководства, полученный Крутовым перед отбытием из Петрограда.

– Нигде, кроме Кеми, не садиться, и через полсуток быть в Коле. Фрегат уже ожидает. Так что, Мишаня, поднажмите!

Мишаня, закусив губу, жал. Настала тьма, включили электрический фонарь, но в броуновском движении снежинок его свет рассеивался, струился слабо и недалеко.

Над Кольским полуостровом сбились с курса. Под порывами разошедшейся бури моноплан беспощадно трепало, стрелка компаса перескакивала с одного деления на другое, и Миша не знал, куда лететь. Крутов, угодив в передрягу, перестал корчить из себя храбреца, струхнул не на шутку и первым предложил нарушить приказ – выбрать площадку поровнее и сесть. Однако осуществить благое намерение оказалось невозможно – под аэропланом проносилась сплошная тундра, ни единой проймы. Вдобавок впереди вылупилось из ночной скорлупы что-то высокое, утесистое.

– Горы! – закричал Вадим, и в рот моментально набился снег.

Фонарь с запозданием выхватил склон сопки. Миша остервенело дернул рычаг, заскрежетали расположенные под сиденьем пилота элероны. Аэроплан встал дыбом, и Вадим с Крутовым навалились на перекрестье лееров, прогнувшееся под их тяжестью, как садовый гамак.

Перегруженный мотор зачихал, но аэроплан все же перевалил через гряду, и Миша выровнял полет.

– Там можно сесть! – проорал Вадим, но, увы, это уже не имело практической пользы.

Патентованный «Гном» умолкнул, лишенный управления и тяги аэроплан еще несколько мгновений летел по наклонной, пока вьюга не опрокинула его. Он закувыркался и стал камнем падать вниз.

Глава VII,

в которой жизнь главного героя не стоит и ломаного гроша

– Да сделай же что-нибудь… сделай!

Вадим выцарапался из липкой поволоки, подскочил, прозрел. Не было аэроплана «Блерио», не было разваливающейся гондолы и несущейся навстречу тверди. Были продымленная вежа и трескучий очаг, возле которого стоял, свесив руки-плети и дыша, как вспахавший десятину конь, нойд Чальм. Бубен и колотушка валялись у его ног. Аннеке отсутствовала.

– Кассьт лийек? – вымолвил шаман с вопросительной интонацией.

– Не понимаю, – проговорил Вадим. – Верни меня назад, слышишь!