Призрак Оперы

– Сколько же он дает вам, чтобы вы принесли ему этот конверт?

– Десять франков.

– Черт возьми! Немного!

– Это почему?

– Я скажу вам, мадам Жири, но позже. А сейчас нам хотелось бы знать, по какой такой причине, чрезвычайной причине вы готовы служить верой и правдой именно Призраку, а не кому-то другому… Ведь не за сто же су или десять франков можно заручиться дружбой и преданностью мадам Жири.

– Что верно, то верно!.. И честное слово, причину эту я могу вам сказать, господин директор! Никакого бесчестья тут, конечно, нет!.. Напротив.

– Мы в этом не сомневаемся, мадам Жири.

– Так вот, Призраку не понравится, если я стану рассказывать о его делах.

– Ах так! – усмехнулся Ришар.

– Но это дело касается только меня!.. – продолжала старуха. – А началось все в ложе номер пять… Как-то вечером я нахожу там письмо для меня, что-то вроде записки, написанной красными чернилами… Мне нет нужды читать вам эту записку, господин директор, я знаю ее наизусть и никогда не забуду, проживи я хоть сто лет!.. – И мадам Жири, выпрямившись, с трогательной выразительностью повторяет наизусть письмо: – «Мадам! 1825 год, мадемуазель Менетрие, корифей, стала маркизой де Кюсси. 1832 год, мадемуазель Мария Тальони, балерина, стала графиней Жильбер де Вуазен. 1846 год, Сота, балерина, выходит замуж за брата короля Испании. 1847 год, Лола Монтес, балерина, вступает в морганатический брак с королем Людовиком Баварским, ей пожалован титул графини Ландсфельд. 1848 год, мадемуазель Мария, балерина, становится баронессой д’Эрмевилль. 1870 год, Тереза Гесслер, балерина, ее супругом стал Дон Фернандо, брат короля Португалии…»

Ришар и Моншармен слушают старуху, которая по мере того, как продвигается забавный перечень столь славных бракосочетаний, воодушевляется, распрямляется, набирается смелости и наконец вдохновенно, словно сивилла на своем треножнике, торжественно провозглашает последнюю фразу пророческого письма:

– «1885 год, Мег Жири – императрица!» – Сделав это последнее усилие, билетерша в изнеможении снова падает на стул со словами: – Господа, под этим стояла подпись: «Призрак Оперы»! Я уже слышала разговоры о Призраке, но не очень-то им верила. А с того дня, когда он объявил мне, что моя маленькая Мег, плоть от плоти моей, плод моего чрева, станет императрицей, я уверовала в него полностью.

По правде говоря, не надо было вглядываться в восторженную физиономию мадам Жири, чтобы понять, чего можно добиться у столь высокого интеллекта при помощи двух слов: «Призрак» и «императрица».

Но кто дергал за ниточки, кто руководил этим несуразным чучелом?..

– Вы никогда его не видели, но он разговаривает с вами, и вы верите всему, что он говорит? – спросил Моншармен.

– Да. Прежде всего именно ему я обязана тем, что моя маленькая Мег назначена корифеем. Я сказала Призраку: «Чтобы в 1885 году она стала императрицей, придется вам поторопиться, нельзя терять времени, ей надо прямо сейчас перейти в корифеи». И он мне ответил: «Хорошо». И верно, стоило ему только слово сказать господину Полиньи, как все уладилось.

– Стало быть, господин Полиньи его все-таки видел!

– Не видел, как и я, но зато слышал! Вы же сами знаете, Призрак шепнул ему на ухо словечко в тот вечер, когда он вышел такой бледный из ложи номер пять.

– Вот так история! – со стоном вздыхает Моншармен.

– Ах! – говорит в ответ мадам Жири. – Я всегда знала, что у Призрака с господином Полиньи есть какие-то секреты. Все, что Призрак ни попросит у господина Полиньи, господин Полиньи для него делает… Господин Полиньи ни в чем не мог отказать Призраку.