— К другу пришел.
— К какому другу?
— Известно к какому. К отцу Арсению, — пожал тот плечами, поморщившись, видно, Федя немного перестарался, и наручники передавливали запястья, причиняя боль при любом движении.
Ничего, потерпит. Смирнее будет.
— Ночью, по темноте? — я сверлил Гришу взглядом, полным подозрений.
— Ну, так не запрещено же к друзьям по ночам наведываться. Я как после смены освободился, так и пришел. Я тут на пивзаводе работаю.
— Зачем пришел?
— А зачем к друзьям ходят? Чтобы поговорить по душам. Выпить немножко.
— А водка где?
— Так у батюшки всегда стратегический запас имеется, ему прихожане подносят и самогон, и хлеб домашний. А что случилось-то, мужики. И вообще, где Арсений?
— В командировке, — буркнул я.
— В какой командировке? — вскинул не по-мужицки узкие брови Гриша. — Он же поп.
— А что, попы в командировку не могут выехать? Сбор у них какой-то в епархии приключился по административным вопросам.
— Странно, — сквасил недоуменную физиономию задержанный. — Меня он не предупреждал, что в отъезде будет. А можно мне наручники расстегнуть, пожалуйста? Уж слишком в кожу врезаются.
— Обойдешься, — отрезал я. — Стой здесь.
Я отвел Погодина в сторонку и прошептал:
— Ну, что думаешь?
— Хрен его знает, — пожал руками Федя. — Похоже, что правду говорит. Отпускать его будем?
— Отпускать никак нельзя, — замотал я головой. — Даже если он не врет, то сможет предупредить попа, что здесь засада его ждет.
— И что делать?