— Доставим в отдел, пробьем по базе, посмотрим, что за фрукт. Если чист, то составим какой-нибудь левый протокольчик по административке, свозим в суд, с судьей договоримся, чтобы суток пять ему хотя бы прописала. Пусть на казенных харчах немного посидит на всякий пожарный.
Сказать честно, думать про каждого я тоже не очень успевал. Но, может быть, и Ладошкину этому такое пойдет на пользу. Хоть под ноги убийце не попадется.
— Жестоко, — кивнул Федя, — но справедливо. Не фиг было по ночам шастать там, где не надо.
— И я про тоже.
Мы вернулись к задержанному.
— Ну, что, Ладошкин, поедешь в отделение.
— За что?
— За все хорошее. Признавайся, ты убил Кеннеди?
— Кого?
Я вызвал по рации группу прикрытия и приказал им забрать задержанного. Вывели его по-тихому к дороге и усадили в «Москвич». Гриша тихо стенал и сетовал на произвол милицейских органов. Но слова все-таки подбирал.
— Пусть Горохов с ним побеседует, — давал я наставления оперативникам. — Мужик вроде не при делах, но черт его знает.
После «этапирования» пленника мы с Федей вернулись в свою нору и продолжили нести боевое дежурство. Но до утра больше ничего не произошло.
Так пролетело два дня. Никто к храму, за исключением редких прихожан, не подходил. Паства наведывалась в дневное время, утыкалась в табличку на дверях, тихо крестилась, что-то бормотала под нос и возвращалась восвояси.
После двух суток дежурства мы с Федей, наконец, сменились, и я смог встретиться с нашей группой.
— Ты почему не отдыхаешь? — удивленно спросил меня Горохов, когда утром я вошел в кабинет, который выделили нам в прокуратуре. — Иди в гостиницу, отоспись.
Видно, синие круги под глазами и моя небритость вызвали жалость у шефа. Света поздоровалась и улыбнулась мне, но тоже как-то сочувственно. Я был рад ее видеть, даже больше, чем шефа и Каткова вместе взятых.
— На пенсии отосплюсь, — бросил я в ответ свою излюбленную фразу. — А сейчас работать надо. Что с Ладошкиным? Удалось что-нибудь выяснить?
— Да ничего, — стал отчитываться Горохов. — Заладил одно, дескать, не виноват я, просто мимо шел. Проверили его по месту жительства. Семьи нет. Живет с матерью. На пивзаводе характеризуется посредственно. Вроде не нарушитель трудовой дисциплины, но и особым рвением к социалистическим подвигам и выполнению плана пятилетки не горит. Соседей опросили, в быту нареканий особых не имеет. Иногда матом по пьянке старушек кроет, которые лавочку у его подъезда оккупировали, но ничего преступного в этом нет. Часто ездит на мотоцикле на рыбалку. Только рыбой, как принято у нас, никогда ни с кем не делится.
— Просто жадный, наверное, — предположил я. — Такой себе бирюк.
— Настоящий рыбак вылавливает больше, чем может потребить, — заметил Горохов. — Тогда куда он рыбу девает?
ebooksa