– Ладно, это всё подождет, – остановил их Котин. – У нас, получается, есть одно дело – донести информацию до теней. Раз хотя бы часть из них точно способны читать, мы разместим краткую историю Субботы на листовках. Так же раздобудем мегафон на автомобиль, будем разъезжать по центру и передавать информацию. Уже неплохо будет, если её услышит большая часть теней и зараженных, которые еще не ушли. А с тобой что?
Радик не слушал его, он как зачарованные смотрел на свои пальцы.
– Кажется, я начинаю исчезать, – он очень старался, но голос всё равно дрогнул. – Я думал, пройдет еще хотя бы дня два или три.
– Я высчитала около недели, – покачала головой Александра.
– Именно об этом я и говорю, – Котин же как будто совсем не удивился. – Хорошо, что вы позвонили и успели приехать. Возможно, нам еще повезет, и удастся… бескровно…
Он замолчал, но Радик понял его и так. Военные в городе были не только для того, чтобы обеспечивать порядок. Та девушка в маске Гая Фокса – она была права. Их всех уничтожат, чтобы зараза не распространялась дальше. Вот так просто.
– А исчезать ты начинаешь именно из-за переизбытка этой материи в городе, – продолжил Котин после неловкой паузы. Он говорил торопливо, словно пытаясь скрыть за новыми словами выскользнувшие ненароком. – Сейчас у всех заразившихся пойдет ускорение, да и взрослым нездоровится всё чаще. Хорошо хоть детей вроде бы всех вывезли. Нужно поскорее проходить оборот, иначе я даже не знаю, что будет.
– Значит, мне нужно на улицу, – Радик очнулся от разглядывания ладоней. Если так продолжать, он может исчезнуть прямо в больнице и потратить драгоценные минуты на поиски Сони и Андрея.
– Лучше не на улицу, а сразу найти нужную тень, – прервала его метания Александра. – Виктор Сергеевич, вы ведь дадите нам снова машину с вашим этим чудесным шизофреником?
– Он не совсем шизофреник… – начал было Котин, но тут же поправился. – Конечно, дам. И сам с вами поеду. Я должен при этом присутствовать.
К выходу из больницы они почти бежали. К счастью, Иванов – тот самый бородач с таким интересным расщеплением личности и столь заурядной фамилией, ждал их уже на водительском сидении.
– Я еще ни разу не видел, как истаивают, – с искренней радостью, которая не вязалась с мрачными лицами остальных, вещал Котин. – Даже те, что у нас тут были, они ночью уходили. Камеры в темноте не четко изображение показывают, да еще черно-белое оно становится, а они темные, встают, ходят – их не видно почти. И хоть бы кто позвонил, сообщил, ведь знают, как это для меня важно…
– Замолчите, пожалуйста, Виктор Сергеевич, или мне придется вас ударить, – неожиданно твердо произнесла Александра, прервав его на полуслове. И Котин впрямь замолчал.
– Кого ищем? – всё тем же высоким ломающимся голосом спросил Иванов. Кажется, он совсем не удивился тому, что у Радика нет кончиков пальцев. Хорошо ему! Сам Радик был на грани обморока. Одно дело, привыкнуть к фиолетовой коже и мысли, что ему предстоит уйти, как Соне, как Андрею наконец. И совсем другое – когда это происходит прямо сейчас.
– Медведя, – за него ответила Александра. – Едьте к нашему дому, откуда вы нас забирали. Он может быть там.
Машина рванула с места, но теперь Радику это больше не казалось странным или неприятным. Болтанка отвлекала его от того, что держаться приходилось лишь левой рукой и коленями – упираясь ими со всей силой в переднее кресло – правая рука истаяла до запястья.
32 глава
Рядом с домом Сони Радик практически кубарем выкатился из машины, досадуя на себя, что даже истаивает он не как все – правой руки нет до локтя, а на левой только начали исчезать пальцы. Как оказалось, это совсем не больно, только пусто. Настолько пусто, что хочется сосредоточиться на себе одном, двигаться к теплу, а не к теням. И только терпеливо дожидающийся его медведь заставил Радика встряхнуться.
Сейчас он видел всё настолько четко, словно уже сам был тенью. Он видел, что медведь – это не однородная плоская тень, а нечто сложное, постоянно меняющееся внутри, но сохраняющее общий контур. Видимо, помнить вместе зверя было проще, чем человека. Он еще обязательно спросит это.
А сейчас важно было рассказать о море и о Котине. Хотя вот о Котине говорить не хотелось. Лучше о море.