V
«Карова»
Но в эту же ночь произошло событие, наложившее на предстоящую «расправу» над Славиком особенный отпечаток. Это была ночная ловля раков, где он едва не утонул. Я уже упоминал в первой части нашего повествования, но мельком – сейчас пришло время рассказать об этом поподробнее. Ловлю на Волчьем пруду организовал отец Софроникс, через Максенина привлекший к этому делу и остальных мальчишек. Волчий пруд – это принадлежавший монастырским угодьям длинный пруд, образованный по руслу бывшей старицы реки в двух верстах от нашего города. Вода в нем была красноватой от выходивших на поверхность многочисленных залежей железистой руды и кирпично-рыжей по цвету глины. Монастырь брал рыбную пошлину (сушеной, вяленой и соленой рыбой) с местных крестьян-рыбаков, заодно и присматривавших за прудом. Кроме того свежая рыба и раки должны были поставляться по первому требованию монастыря в случае всякого рода «надобностей», какая и случилась в связи с банкетом по поводу открытия мощей преподобного Зосимы. Отец Софроникс выделил монастырскую подводу, на которой мальчики во главе с Максениным и отправились на ночную ловлю.
Места здесь были довольно глухие, изрезанные оврагами, еще и вдобавок ко всему изобиловавшие змеями. В недавнем прошлом здесь водились и волки, память о которых сохранилась в названии пруда. С этими местами связана была одна легенда, или страшная история, которые так любят рассказывать мальчишки, начиная с самого юного возраста. Легенда сколь нелепая, столь и устрашающая. Дескать, когда-то на этом пруду волки загрызли телку-«девственницу», вырвавшуюся от быка, который впервые собирался ее покрыть. Подробности ее «кончины» были одни красочнее и страшнее других. По одной из таких версий разъяренные волки бросились вслед за телкой в воду и стали рвать и впиваться в нее прямо в воде. И тогда героическая телка отправилась на дно вместе со своими мучителями, которым почему-то свело челюсти, и они не смогли от нее оторваться, а вода в пруду после этого навсегда стала красноватой, видимо, от крови, которая разошлась от разорванной коровьей плоти. По версии рассказчиков, именно за то, что телка была «девственницей», а также за то, что она как бы покончила жизнь самоубийством, ее «душа» не упокоилась вместе с душами других животных, а время от времени появляется на пруду в образе страшной и ужасающей «′
Сама ловля была организована по привычной и давно отработанной схеме. Пара мальчиков с факелами идет по пояс в воде вдоль берега, выманивая на свет раков из своих нор и схронов. А за ними уже идет еще пара мальчишек с бреднем, время от времени заворачивая к берегу и выбирая из сети попавшихся в нее раков. Славик попал в яму, когда уже ловля почти была закончена, и они вместе с Максениным последний раз шли «по воду». Его факел уже погас, но он все-таки не выходил из воды, когда и угодил в коварную водяную ловушку. Слух Максенина привлек неожиданный всплеск воды, и он, пройдя еще несколько шагов вперед и не обнаружив Славика, понял, что случилось. Спасло Славика только то, что Максенин не растерялся, а с помощью факела сумел разглядеть на воде пузырьки воздуха, быстро нырнул и вытащил уже потерявшего сознание Славика. Впрочем, привести его в чувство не составило большого труда, и вот уже возбужденные пацаны безо всякой надобности хлестали по лицу и толкали в грудь еще слабо соображающего Славика, чтобы просто поиздеваться над незадачливым раколовом. А Максенин после, криво улыбаясь, добавил, что он просто-напросто не мог допустить, чтобы «смерть Зюси была такой легкой».
Обратно возвращались с полными корзинами раков уже по темени, и чтобы скрыть невольно проникающую в их души жуткость, орали в полный голос похабные песни и частушки. Когда они уже проехали весь длинный пруд и стали подниматься на взгорок над последним его затоном, неожиданно поднялся резкий ветер, но самое главное – в стоящих стеной в воде в этом месте сухих камышах начался какой-то шум. Мальчишки на подводе разом замерли, и им показалось, что они явственно услышали сквозь треск ломающихся камышей грузные шаги и тяжелое сипение.
– Карова!.. – прошептал кто-то на подводе, скованной ужасом и страхом.
Но еще больший ужас охватил мальчишек, когда порыв ветра неожиданно пахнул впереди подводы и оттуда, из ужасающей темноты раздалось нечто похожее то ли на коровье мычание, то ли на волчье завывание. Лошадь захрипела и стала биться, пытаясь отвернуть назад, а правивший ею Максенин замер с поводьями, тоже пораженный страхом. Как он потом будет рассказывать, он увидел, что впереди появилось что-то огромное и бесформенное, но с двумя горящими синими углями глазами. Эти «глаза» потом подтвердят и другие мальчишки, некоторые из которых бросились внутрь подводы, воя от страха и расталкивая корзины с раками. Не растерялся только уже полностью пришедший в себя после утопления Славик. Он перехватил поводья у окаменевшего Максенина, сумел удержать лошадь от бессмысленных рывков назад и громко, срывающимся голосом закричал в темноту:
– Да воскреснет Бог и… расточатся врази его!.. И да бежат от лица Его ненавидящие Его!..
Последние слог был покрыт новым страшным порывом ветра, но Славик завопил дальше:
– … Яко исчезает дым да исчезнет… Яко тает воск от лица огня, тако да погибнут беси от лица любящих Бога… И знаменующимся крестным знамением… И в веселии глаголющих… Радуйся пречестный и животворящий кресте Господень… Прогоняй бесы силою на тебе пропятого Господа нашего Иисуса Христа… (В это время дунул еще один сильный порыв ветра, который даже пошатнул застывшего Максенина.) …во ад сшедшего и поправшего силу диаволю… И даровавшего нам тебе… крест свой чесный на прогнание всякого супостата… О пречестный животворящий кресте Господень… Помогай ми со святою госпожею Богородицею… И со всеми святыми вовеки… Аминь.
И с последними словами молитвы честному кресту Господню, которую Славик, сам дрожа от ужаса, но все-таки докричал в темноту, вновь вернулась тишина, только кажется гораздо более пронзительная и страшная, чем была до этого. Они так и вернулись в полном молчании в монастырь уже далеко заполночь, и только похвалы еще не спавшего отца Софроникса вернули всех мальчишек к жизни, стряхнув с их душ ужас смертного оцепенения.
Но это происшествие никак не повлияло на принятое Максениным решение о «народной расправе» над Славиком. Следующий день был памятной пятницей, когда в монастыре и прошли все эти знаменательные события, связанные с подъемом мощей преподобного Зосимы и завершившиеся побоищем, где досталось и самому Максенину. И не только ему, но и его матери, которой отбил руку ударом сабли жандармский капитан. И в развитие всех этих «умопомрачительных событий» – «чудесное» исцеление младшей сестры Максенина, Лукьяши, у мощей преподобного. И потом – дорытие подземного прохода, закладка взрывчатки в могилу, подготовка взрыва во время движения поезда… Это был какой-то калейдоскоп, или даже – вихрь событий, закруживший Максенина. Этот вихрь закружил, но ничего не изменил, наоборот – словно ожесточил последнего в его жестоких намерениях. Максенин словно сам уже ехал по каким-то невидимым рельсам, с которых, даже при желании, не мог соскочить. Наступила суббота – та суббота, которая станет главным звеном в страшных событиях, которые потрясли наш доселе тихий и незаметный Скотопригоньевск.
VI
«народная» расправа
Здесь я должен предупредить читателей, что, переходя к описанию вечерних событий субботы, мы несколько нарушаем хронологию этих самых последовательно развивающихся событий, но делаем это ради завершения сюжета, связанного с нашими «новыми мальчиками» и железной дорогой. Давайте проследим за всем этим, а потом вернемся уже к нашему главному герою, Алексею Карамазову, ибо ему предстояло много испытаний в эту роковую для него субботу, в том числе и в ее утренние часы. Сам же Максенин утро субботы тоже провел в различных хлопотах, связанных с покалеченной матерью и сестренкой. (К слову скажем, что их вместе с другими покалеченными разместил в монастырской больнице отец Паисий.) К тому же у Максенина были и хорошо законспирированные хлопоты по подготовке событий предстоящего «эксцесса». Но уже к вечернему скотопригоньевскому поезду он собрал своих мальчишек для совершения этой запланированной «народной» расправы над Славиком.
Поезда у нас, как я уже упоминал, еще пока ходили по временному расписанию – утром и вечером. Утром в город, а вечером обратно, чтобы пассажиры успели переместиться с него на ночной поезд столичного направления. Государь должен был прибыть к нам на утреннем воскреснем поезде, и на нем, по плану «А» (страшно сказать!) должен был быть взорван. По договору с Красоткиным ночью из кладбищенского схрона рядом с могилой Смердякова Максенин намеревался перенести и заложить взрывчатку под недалекий мост над нашей Вонючей речкой. Он же должен был в тщательно определенное время поджечь и нитроглицериновый взрыватель. Время его поджога тщательно и многократно «репетировалось» вместе с Красоткиным. Задача облегчалась тем, что на этом повороте поезд всегда шел практически с одной и той же скоростью. Можно было рассчитать не только примерное время его подрыва, но даже попытаться определить вагон, под которым этот подрыв и произойдет. Вся загвоздка и была в том, в каком вагоне поедет государь. Единственно, что было известно заранее и определенно – он точно поедет не на каком-то своем «царском поезде» (было такое опасение у наших взрывателей-революционеров), а на обычном линейном составе, который уже почти год как курсировал между столичной линией и Скотопригоньевском. Так государь подчеркивал свою близость к народу, а заодно и лично инспектировал качество «народной стройки». О том, что это будет именно так, стало известно еще за месяц, когда всех путейщиков вместе с Красоткиным собрали на «совещание» по поводу подготовки этого «царского визита». Впрочем, задача определения необходимого вагона облегчалась тем, что весь поезд у нас состоял всего из восьми вагонов, из которых только два средние были вагонами первого класса. Следовательно, в одном из них государь и должен будет ехать. Но в каком из двух? Вероятно в первом – Красоткину пришлось перелопачивать сотни газетных архивов с подобными прецедентами во время «срочной командировки» в Петербург. Но сомнения все же оставались. Впрочем, расчет еще был и на «сваливание» силой взрыва всего состава с пути, или хотя бы этих двух вагонов первого класса. Красоткин, хорошо знавший механику сцепления вагонов, был в этом уверен. Главное – точно до секунды поджечь взрыватель. Путем нескольких экспериментов было установлено, что это нужно сделать, когда локомотив начнет заходить на вираж и пройдет контрольную «метку», загородив собой видимую со строго определенной точки наблюдения растущую недалеко от полотна молодую сосну.
Впрочем, вернемся к нашим мальчикам…. Хотя, право же, после того, что они уже сделали, и что еще будут делать, язык как-то с большим трудом и напряжением поворачивается так их называть.
После ясной и звездной ночи небо с утра заволокла плотная серая дымка, еще и время от времени сочившаяся теплой липковатой изморозью – и так весь день, только уже к вечеру стало распогоживаться, и небо к западу окрасилось тревожными малиновыми разводами, впрочем, так и не давая солнцу прорвать нависшую пелену облаков. Место, где собрались мальчишки во главе с Максениным на «народную» расправу, было уже давно ими облюбовано в связи со своими опасными «играми» – «срачитой» и «бусыркой». Это было прогалинка в густом ольшанике, метрах в десяти от насыпи полотна, посреди которой стоял искромсанный топором пенек. По кругу еще валялись обрубки деревянных чурбаков, служившие местами для сидения. Отсюда было рукой подать до места «срачиты», всем ее приспособлениям, вкопанным в землю, и отсюда же было удобно незаметно наблюдать за ее действием. Поезд выходил из Скотопригоньевска в семь, а Максенин прибыл сюда с мальчишками около шести часов вечера. Все они могли сюда беспрепятственно собраться, так как в Успенском храме не было обычной субботней всенощной. Владыка Зиновий по случаю прибытия государя собрал священников на специальный молебен в центральном городском храме. По дороге в кругу своих возбужденных почитателей Максенин яростно опровергал «слухи» о чудесном исцелении своей сестренки Лукьяши. Дескать, она исцелилась не от прикосновения к мощам преподобного Зосимы, а просто оттого, что «сильно испугалась». И что, мол, было чего – тут и людское море, и прорыв этого моря внутрь монастыря, и битье жандармов. И мать ее сильно закричала… Среди мальчишек нам уже известных было и несколько новых. Один высокий и худой по кличке «Лещ» (фамилия – Лещина), говоривший с заметным украинским говорком. И еще пара мальчишек вообще не от Ильинского батюшки – какие-то другие Максенинские последователи, которых он собрал сюда, видимо, в виду особой важности случая. Славик был вместе с ними.
Все расселись по кругу – Максенин на центральном пеньке. Под простой крестьянской косовороткой, подпоясанной потрепанным ремешком, в районе груди и живота у него что-то оттопыривалось. Поигрывая небольшим топориком (он всегда брался на эти «сборы» для рубки ветвей ольхи с целью маскировки «срачиты»), Максенин обратился к остальным мальчишкам:
ebooksa