К тому же после завтрака слуги собирались натереть полы в бальном зале мастикой, тогда как я думала подготовить комнаты для отдыха. Мужчины тем временем запрягли коляску, собираясь отправиться в Ровердорм за покупками.
Список вышел огромный, к нему прилагался мешочек с деньгами – Азалия Уилсон не собиралась потчевать гостей тыквой и кабачками с нашего огорода, наказав привезенной кухарке, миссис Таре Барбери, приготовить то же самое, что подавали в лучших домах столицы.
Этим повариха и занималась, причем вместе с моей Уной.
Признаюсь, я немного переживала из-за того, как они поладят, потому что характер у Уны был нисколько не покладистым. Но трения, последовавшего за ним возгорания, после чего взрыва не произошло – еще вечером миссис Барбери вероломно попыталась захватить власть на кухне, но была разбита в пух и прах, и теперь они… готовили вместе.
Уж и не знаю, что между ними произошло, но обе прониклись взаимным уважением.
Поглядев на то, как сноровисто работали их руки и как они покрикивали на приставленную служанку, чтобы та пошевеливалась, я поняла, что моя помощь на кухне не потребуется. Вместо этого я с удовольствием позавтракала, первый раз в жизни отведав кофе, привезенное из столицы, с молоком, крынку которого еще вчера принесла Лиззи.
Сестру, после того, как она вернулась с цветами, снова отправили на ферму, но на этот раз вместе с Донахью, чтобы тот закупил несколько кувшинов молока.
Я же попивала кофе – та еще гадость, которая никак не могла сравниться с моим липовым отваром, приправленным вересковым медом, и как люди такое пьют?.. Спасало завтрак лишь то, что мне в прикуску достались воздушные печенья-безе, фирменное блюдо миссис Барбери.
Заодно слушала болтовню горничных.
Их звали Маргрет и Лесли, обе показались мне симпатичными и сноровистыми. Молодые – вряд ли каждой можно дать больше двадцати двух – двадцати трех лет. Кажется, у Маргрет была интрижка с Лоуренсом, но я не знала этого наверняка, краем уха услышав, как шептались на кухне Уна с Тарой Барбери.
Служанки за завтраком тоже принялись сплетничать, обсуждая подругу кузины, леди Кейт Истром, которая, отправляясь на целое лето в провинцию, не удосужилась взять с собой слуг, но требовала особого отношения и даже выпросила себе личную горничную.
Свою собственную Кейт Истром не взяла по той простой причине, что у нее такой попросту нет. И приличных платьев Кейт тоже в поездку не взяла, хотя всем рассказывала о несметных богатствах ее отца и новом гардеробе, который остался в столичном особняке Истромов.
Вместо этого без зазрения совести заглядывала в вещи Илейн и запускала руки в чужие украшения, будто бы это ее собственные.
К тому же со слугами Уилсонов леди Истром обращалась так, словно они ее рабы и вообще не люди.
Ведет себя грубо и отвратительно, хотя с виду такая милая и воспитанная. Вот, недавно кинула в Маргрет расческой, а потом запустила горячими щипцами из-за того, что ей не понравилась сделанная прическа.
Илейн потом давала Маргрет деньги, умоляя молчать и не рассказывать обо всем матери, и Маргрет пришлось несколько раз сходить к столичному магу, чтобы тот вывел шрам на щеке. Вот, ничего не осталось – лишь небольшая краснота, но та спадет через пару недель…
А Кейт даже не извинилась – сделала вид, будто бы ее это не касается. Но перед самым отъездом в Ровердорм накинулась на старого Генри, привратника в доме Уилсонов. Избила того зонтом, потому что старик замешкался, открывая перед ней дверь.
– Ну разве так можно?! – всплеснула я руками в полнейшем ужасе.
Подобные проявления агрессии у меня не укладывались в голове.
– Это все от недостатка воспитания, – возвестила Маргрет.