Матриархия

- Маленькая, тебя не тошнит?

- Тошнит... - она потянулась ко мне. А я вновь перевел взгляд на бродягу, который что-то радостно бормотал, похлопывая меня по плечу. У меня и самого тоже болела голова, и колено ныло хорошенько так. Рита жалась ко мне, как щенок в грозу.

- Рома, да это ж я - Юра!

- Юрец? - вырвалось у меня. И тут же грудь кольнул изнутри стыд. Юрка никогда не любил, чтоб его называли «Юрцом», а мы его так кличили за глаза.

- Ну! - оскликнул он. И закашлялся. Хрипло так, глухо. Постучал себя в грудь, сплюнул. - А кто же еще! Как ты вообще...

- Нет, это ТЫ как! Как ты сюда попал?

- Да вот, спроси, - он хехекнул. - Попал...

- У вас тут община? Или ты одинокий волк?

- Община... Один я здесь. Канализация штука такая, долго тут не протянешь.

- Как же ты...

- Опустился? - хмыкнул Юрец. - Ну, вот так...

- А я ждал тебя... В голубом вертолете.

- М-м? А что у тебя за малая? Привет, меня зовут Юра, - он упер ладони в бедра и чуть наклонился.

Рита не ответила ему, еще тесней ко мне прижалась.

- Пошли отсюда, - сказал он, выпрямляясь. - Что-то там тряхнуло, взрыв, что ли... Земля до сих пор дрожит. Шепчет, - Юрец поднял указательный палец. - Слышите?..

Он вновь закашлялся, с надрывом. Снова сплюнул. Я прикрывал Риточку собой, инстинктивно. Чем болеет Юрец? Неужели туберкулез?

Я встал, придерживаясь ладонью о склизкую стену. Юрец все кашлял, и в груди у него будто рвалось что-то. Очередной раз сплюнул, будто бы собственными легкими или кусками гортани. Я вспомнил Королеву и заплыв в чернильной тьме.

Но на плече у меня рана, до сих пор сочится сукровицей. Не такая уж она страшная, в общем, как оказалось. Одежда у нас сплошь мокрая, ожоги и царапины на теле чешутся. На лице кислой коркой подсыхает грязь, смешанная с кровью, в тоннеле не воздух, а гнилой смрад. Неохота его затягивать в легкие, но приходится.

Юрец что-то там слышал, а я - нет. В ушах гудит, вот и все.

- Жрать хотите? - спросил Юрец.