Другая сторона прощания

Босх спросил, почему Габриела после смерти Сантанелло не пробовала связаться с его семьей. Она сказала, что боялась, как бы родители Доминика не отобрали у нее ребенка.

— Я жила в barrio, латинском квартале, — объяснила Габриела. — Денег у меня не было. Они бы выиграли суд и забрали у меня Вибиану. Такого я не пережила бы.

Босх вспомнил историю другой Вибианы — той, что приходилась бабушкой дочери Габриелы. Но говорить об этом он не стал. Вместо этого разговор плавно перешел к вопросам о младшей Вибиане: как сложилась ее жизнь и где ее искать. Габриела сообщила, что дочь ее пошла по стопам матери, но стала не художником, а скульптором и сейчас живет и работает в Лос-Анджелесе, в Даунтауне, в так называемом районе Искусств. Когда-то, но не теперь Вибиана была замужем. А главное, у нее подрастал девятилетний сынишка от первого брака. Мальчика звали Хильберто Веракрус.

Тут-то Босх и понял, что нашел еще одного наследника. У Вэнса был правнук, но старик даже не подозревал о его существовании.

Глава 27

Бюро статистики и актов гражданского состояния округа Сан-Диего закрывалось в пять часов. Босх вбежал в его двери в 4:35. К счастью, у окошка с надписью «Свидетельства о рождении, смерти и смене имени» не было очереди. Босху требовался один-единственный документ. Если успеть до закрытия, не придется ночевать в Сан-Диего.

Выходя из жилого комплекса «Ринко», Босх был на сто процентов уверен, что Вибиана и Хильберто Веракрус — прямые потомки Уитни Вэнса. Если удастся это доказать, они будут первыми в очереди на наследство. Разумеется, ключом ко всему будет генетический анализ, но в дополнение Босх хотел собрать юридические документы, чтобы судья охотнее пришел к верному выводу. Габриела сказала, что в свидетельстве о рождении ее дочери указано имя Доминика Сантанелло. Такие подробности прекрасно дополнят пакет доказательств.

Встав у окошка, Босх назвал имя Вибианы Сантанелло, дату рождения и запросил заверенную копию свидетельства. Дожидаясь, пока все найдут и распечатают, он думал о других открытиях, сделанных во время разговора с Габриелой.

Босх спросил, как она узнала, что Сантанелло погиб во Вьетнаме. Габриела ответила, что не получала от него писем целую неделю — такое случилось впервые за всю его службу — и сердцем поняла, что Ник мертв. Ее предчувствия подтвердились самым печальным образом, когда она увидела заметку в газете — о том, как при крушении вертолета во Вьетнаме Южная Калифорния понесла тяжелейшую утрату. Все морпехи на том вертолете были калифорнийцами и до отбытия на войну размещались на военно-воздушной базе ВМС «Эль-Торо» в округе Ориндж. Единственный санитар, также погибший, вырос в Окснарде, а позже проходил подготовку в лагере «Пендлтон» в Сан-Диего.

Еще Габриела рассказала, что на одной из фресок в Чикано-парке есть и Доминик. Она сделала этот рисунок много лет назад. Фреска называлась «Лицо героев» — одно лицо, составленное из черт нескольких мужчин и женщин. Босх вспомнил, что видел этот рисунок, когда бродил по парку.

— Вот, пожалуйста, сэр, — сказала работница архива. — Платить в окошке слева от вас.

Забрав документ, Босх направился к кассе. По пути он просмотрел свидетельство. В графе «Отец» значилось имя «Доминик Сантанелло». Босх понял, что близок к концу путешествия, в которое отправился по велению Уитни Вэнса. Жаль, конечно, что старик не встретит его на финише.

Вскоре Гарри уже мчался на север по шоссе 5. Он сказал Габриеле, что в ее интересах никому ничего не рассказывать. Связаться с Вибианой не получилось: по словам Габриелы, дочь ее старалась избегать ловушки цифровых технологий. Мобильника у нее не было, а к городскому телефону у себя в студии она подходила нечасто.

Завтра утром Босх планировал наведаться к Вибиане. Теперь же, то и дело простаивая в ужасных пробках — был час пик, — он вел обстоятельную беседу с Микки Холлером. Тот сказал, что тайком навел некоторые справки.

— В Пасадене смерть записали как естественную, но вскрытие все же будет. Думаю, Капуру нужны газетные заголовки. Будет доить причину смерти, пока не выдоит досуха.

Бхавин Капур был главным судебно-медицинским экспертом округа Лос-Анджелес, и репутация его катилась под откос. За последние несколько месяцев его не раз упрекали в непрофессионализме и задержках со вскрытиями, коих в его учреждении проводилось больше восьми тысяч в год. Силовики, а также близкие убитых и погибших при разнообразных несчастных случаях жаловались, что некоторые тела месяцами дожидаются вскрытия, а следствие топчется на месте. Невозможно ни дело закрыть, ни похоронить жертву по-человечески. Масла в огонь подлили средства массовой информации. Оказалось, что в «Большом склепе» — гигантском холодильнике на сотню трупов — то и дело случается неразбериха с покойниками. Мощный вентилятор охлаждающей турбины сдувает с пальцев бирки, после чего их вешают на совсем другие пальцы.

Капуру не нужны были новые скандалы. Ему требовались обычные газетные заголовки, а вскрытие Вэнса позволило бы ему провести пресс-конференцию, не опасаясь очередных нападок со стороны репортеров.

— Но увидишь, как дело будет, — продолжал Холлер. — Какой-нибудь умник непременно скажет, что Вэнса приняли без очереди. Даже после смерти богачам достается все самое лучшее. Да-да, прямо вижу такой заголовок.

Босх знал, что Холлер совершенно прав. Странно, что консультанты Капура не отговорили его от такого шага.

После этого Холлер спросил, удалось ли Босху откопать что-то в Сан-Диего. Гарри сообщил, что в игре теперь, похоже, два прямых потомка Вэнса. Пересказал разговор с Габриелой и добавил, что со дня на день нужно будет провести анализ ДНК. Перечислил все, что у него было: запечатанный образец ДНК Вэнса — хоть он и не видел, как его брали у старика; несколько вещей Доминика Сантанелло, в том числе бритва, на лезвии которой может оказаться кровь; мазок, на всякий случай взятый у Габриелы Лиды. И еще мазок, который он планировал взять завтра у Вибианы. Пока что Босх не хотел вмешивать в дело Хильберто Веракруса — сына Вибианы и, предположительно, правнука Вэнса.