– Молчать! – рявкнул Кало в сторону людских жилищ. – Драконы говорят, когда желают говорить! У вас нет над нами власти!
– Но на самом деле она у них есть, – тихо произнес Меркор.
Спокойствие, с которым он это сказал, заставило всех драконов повернуться к нему.
– Над тобой – может быть. Надо мной – нет, – вскинулся Кало.
– Так, значит, ты не ешь то, что они тебе дают? Не сидишь здесь, в этом загоне? Ты не принял их планы по поводу нас – что мы останемся здесь, в зависимости от них, пока не умрем и не перестанем им досаждать?
Синтара обнаружила, что против воли ловит каждое его слово. Речи его звучали пугающе, но слышался в них и некий вызов, устоять перед которым было трудно. Меркор умолк, и воздух заполнили звуки вечерней природы. Синтара слушала плеск воды, набегающей на илистый берег, отдаленные голоса людей и птиц, устраивающихся в ветвях на ночлег, дыхание других драконов.
– И что же нам делать? – спросила она.
Все головы повернулись к ней. Синтара смотрела только на Меркора. В ночи цвет его чешуи был неразличим, но она видела сверкающие черные глаза дракона.
– Мы должны уйти, – тихо сказал он. – Уйти отсюда и найти путь в Кельсингру. Или куда-нибудь, где будет лучше, чем здесь.
– Как? – требовательно спросил Сестикан. – Повалить деревья, которые нас ограждают? Люди могут пробраться между их стволами и найти путь через топь. Но мы, если ты заметил, крупнее людей. Гресок пошел, куда хотел, но только там, где смог пройти между деревьями. Так никуда не уйти, там только болота, там мы ослабеем и оголодаем. Здесь мы хоть и не едим досыта, люди все же каждый день приносят нам пищу. А если уйдем, нас ждет голод.
– Нам не нужно голодать. Мы сможем есть людей, – предложил кто-то с краю.
– Молчи, коли не понимаешь! – одернул его Сестикан. – Если мы будем есть людей, они скоро кончатся, а мы останемся здесь без еды.
– Они хотят, чтобы мы ушли, – вдруг, к всеобщему удивлению, сказал Кало.
– Кто? – спросил Меркор.
– Люди. Их Совет Дождевых чащоб прислал человека сообщить об этом. Один из кормильцев попросил меня с ним поговорить. Он сказал этому человеку из Совета, что я самый крупный из драконов, а потому главный здесь. Так что посланец говорил со мной. Он хотел узнать, известно ли мне, где Тинталья или когда она вернется. Я ответил, что не знаю. Тогда он сказал, что они обеспокоены – кто-то вытащил из реки и съел тело, кто-то загнал рабочего в туннели, что ведут в засыпанный город. И еще сказал, что они больше не могут кормить нас. Его охотники перебили всю крупную дичь на мили вокруг, и рыбы стало мало. Поэтому Совет хочет, чтобы мы позвали Тинталью, передали ей требование вернуться и решить, как с нами быть.
Несколько драконов презрительно фыркнули, услышав такую глупость.
– Позвать Тинталью? Как будто она станет нам отвечать. Кало, почему ты не рассказал об этом раньше? – спросил Меркор.
– Они не сообщили мне ничего такого, чего мы не знаем сами. Зачем повторять? Это они отказываются признать очевидное. Тинталья не вернется. Ей незачем. Она нашла пару. Они вольны летать и охотиться где хотят. Лет через двадцать, когда настанет время, она отложит яйца, и вылупится новое поколение змеев. Мы ей больше не нужны. Она помогла нам выжить только потому, что мы были для нее последней надеждой. Теперь это не так. Если Тинталья нашла пару в то время, когда мы вышли из коконов, она, должно быть, презирает нас. Она знает и мы знаем, что мы недостойны жить…
– Но мы живем! – гневно прервал его Меркор. – И мы драконы. Не рабы, не домашние зверюшки. Мы не скот, чтобы люди забивали нас и продавали тем, кто дороже заплатит.
Сестикан встопорщил шипы на шее: