– Что у тебя на уме, Смоляной? – тихонько спросил он корабль.
Последовавший ответ был загадочным. Лефтрин его не услышал. Скорее, ощутил босыми ногами через палубу в не меньшей степени, чем сердцем. Корабль хранил собственные секреты.
– Смоляной, я знаю этот сон, – попытался Лефтрин снова. – Я думал, он мой. Нечто, что ты хотел мне показать.
На этот раз воздух дрогнул согласием. Трепет – и тишина.
– Корабль? – окликнул Лефтрин.
Но ответа не получил. Спустя некоторое время, так и держа башмаки в руках, капитан Смоляного отправился к себе в койку.
Карсон связал лодки веревкой. Это казалось унизительным, все равно что ехать на лошади, которую ведет кто-то другой, но Седрик понимал, что иначе нельзя. Поэтому, вместо того чтобы возмущаться, он изо всех сил следил за тем, чтобы веревка не натягивалась. Он был готов признать, что не умеет удерживать лодку в стороне от главного течения и подниматься вверх по реке. Но не хотел признавать, что у него не хватает сил грести и его нужно тащить до баркаса на буксире.
У этой гордости была своя цена, и теперь Седрик платил по счету. Каждый взмах веслом давался ему с трудом. Ладони покрылись мозолями, пузыри полопались и ободрались, и теперь он сжимал весло едва ли не освежеванными руками.
– Уже недалеко! – обернувшись к нему, прокричал Карсон. – Все будут так рады и тебе с драконицей, и лодке! Ее утрата дорого бы нам обошлась.
«Наверное, куда дороже, чем пропажа хлыща из Удачного», – гневно подумал Седрик.
Он понимал, что Карсон вовсе не хотел его оскорбить, только заметил, что все три находки встретят с радостью. Но понимание не помогало. За последние сутки Седрик увидел себя в новом свете, и этот образ ему совершенно не польстил. Без толку напоминать себе, что в деловых кругах Удачного его считают сведущим и толковым молодым человеком. В лучших тавернах города он известен приятным чистым тенором при исполнении застольных песен, а в винных лавках для него оставляют лучшие вина. Никто не придерется к его вкусу в выборе шелка. И когда он организовывает поездки Геста, они проходят без сучка без задоринки.
Только здесь все это не имеет значения. Некогда Седрика вовсе не заботило мнение Карсона. Он вполне довольствовался тем, что пережидал очередной скучный день на баркасе, мечтая о возвращении в Удачный, к достойной жизни. Теперь же он страстно жаждал доказать, что способен отличиться не только за столом переговоров. И не только в спальне. Мысль замаячила уже не первый раз, и сейчас Седрик не стал от нее прятаться. Действительно ли Гест ценил его как делового партнера? Или же держал при себе только потому, что он был забавен и уступчив в постели?
Медная драконица брела по мелководью, сбоку от лодок. Река опустилась почти до прежнего уровня. Релпда, похоже, с охотой двигалась вверх по течению. Скоро она присоединится к остальным драконам, и их бесконечный поход продолжится. Медная шла, то поднимая над водой хвост, то снова волоча его за собой. Она все время касалась сознания Седрика – как маленький ребенок цепляется за подол материнской юбки. Он ощущал ее, но в его мысли она не вторгалась. Сейчас спину ей грело солнце, под лапами хлюпала грязь, и она опять слегка проголодалась. Скоро им придется искать для нее пищу, иначе она начнет капризничать. Но пока драконица была вполне довольна жизнью. Ее непосредственность казалась ему едва ли не очаровательной, пока он не осознал, насколько она безнравственна.
Прямо как Гест.
Эта мысль застала Седрика врасплох, сбив с ритма гребли. Он уставился в пространство перед собой, пытаясь понять, совершил ли он только что открытие или просто снова потворствует своему гневу на любовника. И тут же веревка между лодками натянулась, Седрик чуть не опрокинулся с банки, а Карсон обернулся. Охотник позволил течению снести его лодку назад и поравнялся с Седриком.
– Ты устал? Если устал, можем немного передохнуть под деревьями.
Карие глаза преисполнились сочувствия. Охотник знал, что Седрик не привык к физическому труду. С утра он предложил юноше просто посидеть в лодке, пока он, Карсон, гребет, ведя вторую лодку за собой на буксире.
Седрику отчаянно хотелось согласиться. Взять и признаться, что он слабак и не способен здесь выжить.
– Нет, просто нос зачесался. Прости!
– Что ж, скажешь, если понадобится отдохнуть.
ebooksa