Драконья гавань

Девушка немного помолчала, размышляя. Она прервала работу, чтобы съесть один из плодов. Отец говорил, как они называются, но она не запомнила. Эти фрукты редко встречались в окрестностях Трехога. Они были сочными и сладкими. На рынке за них дали бы неплохую цену. Тимара добралась до волосатой косточки и, прежде чем выбросить, соскребла с нее зубами остатки мякоти.

– Вероятно, они возненавидели бы меня еще сильнее, чем прежде, – признала она, кивнула самой себе и улыбнулась, прибавив: – Но по крайней мере, тогда у них был бы достойный повод.

Мешок Татса был полон. Он крепко стянул веревку. Тимара прежде не видела этого мешка, – должно быть, он был с корабля. Татс сорвал еще один плод и надкусил.

– Значит, для тебя дело не в том, чтобы, проявив себя, получить возможность нарушать их правила? Выйти замуж, родить детей?

Тимара как следует это обдумала.

– Нет. На самом деле нет. Мне было бы достаточно, если бы они признали, что я имею право на жизнь. – Она отвернулась и добавила: – Не думаю, что меня действительно влечет идея «выйти замуж, родить детей». Правила есть правила.

– Не для Грефта, – возразил Татс, покачав головой.

Он доел фрукт. Сунул косточку в рот, пососал немного и выплюнул.

– Ох уж этот Грефт с его новыми правилами, – пробурчала Тимара себе под нос.

– Тебе никогда не хотелось жить без правил, которые тебе навязали? Просто делать то, что тебе хочется?

– Я воспринимаю правила иначе, чем он, – медленно проговорила она.

– Как это?

– Ну, он мужчина. А женщины вроде меня… мы не только рожаем детей, которые не способны или не должны выжить, но и сами часто гибнем. Отец говорил, правила, запрещающие иметь супругов и детей, защищают в первую очередь меня, – объяснила Тимара и дернула плечом. – Грефт меняет правила, ничем не рискуя, так? Это не ему рожать здесь без помощи повитухи. Не ему заниматься ребенком, который не сможет выжить. Сомневаюсь, задумывался ли он хоть раз, что будет делать с младенцем, если тот выживет, а Джерд скончается при родах.

– Как ты можешь думать о таких вещах? – пришел в ужас Татс.

– А как ты можешь о них не думать? – парировала она.

Тимара выпустила лиану и закинула на плечо мешок. Уставилась сквозь листву на далекий берег.

– Грефту-то хорошо разглагольствовать о новых правилах, – помолчав, уже спокойнее продолжила она. – Меня просто бесит, когда он заявляет, что мне «вскоре придется делать выбор», как будто мой выбор состоит только в том, которого из мужчин предпочесть. Может, ему все и кажется простым. Здесь нет властей, чтобы что-то ему запретить, так что он это делает. И не задумывается о причинах, из-за которых появились правила. Для него это просто преграда, мешающая делать то, что хочется. – Тимара обернулась к Татсу. – Ты понимаешь, что он просто пытается навязать мне другие правила? Его правило гласит, что я должна выбрать мужчину. «Ради всех хранителей», чтобы парни не передрались из-за меня. Чем это лучше старых правил?

Татс ничего не ответил, и она снова перевела взгляд на реку.

– Знаешь, я кое-что поняла. Джерд с Грефтом думают, что, нарушая правила, доказывают собственную состоятельность. Для меня же нарушение правила не значит ничего, кроме того, что правило нарушено. Сомневаюсь, что Джерд стала храбрее, сильнее или выносливее оттого, что так поступила. На самом деле сейчас, пока в ней растет ребенок, она еще уязвимее. Больше зависит от других, независимо от того, насколько это усложнит всем жизнь. Так вот. Что же это доказывает нам о Джерд? Или о парнях, которые с ней спали?

Развивая мысль, Тимара забыла, с кем разговаривает. Потрясение, отразившееся на лице Татса, заставило ее умолкнуть. Она хотела извиниться, сказать, что не имела ничего такого в виду. Но на язык не подвернулось подходящей лжи.