Драконья гавань

– Что ж, а я волнуюсь и говорю о своем драконе, – отрезала Джерд.

– Может, стоит поджарить рыбу, пока огонь не прогорел? – предложила Сильве.

И они поспешно расхватали и нанизали рыбу на вертелы в попытке сгладить неловкость от едва не разгоревшейся ссоры.

– Ты не спрашивала других драконов, чувствуют ли они Верас? – поинтересовалась Сильве у Джерд, пока они переправляли жареную рыбу и прочую еду на основной плот.

Бокстер нашел где-то уступчатые грибы и луковый мох, оказавшиеся очень кстати, чтобы приправить пресную пищу.

Джерд молча покачала головой.

– Но, дорогая, обязательно спроси у них! – улыбнулась ей Элис. – Лучше всего – у Синтары и Меркора. Я сама могу обратиться к Синтаре, хочешь?

Слова прозвучали так бесхитростно, с искренним желанием помочь. Тимара смирила собственный гнев.

– Думаешь, она захочет ответить?

– Конечно. А почему бы нет?

– Ну, просто потому, что это Синтара, – ответила Тимара, и Сильве засмеялась:

– Как я тебя понимаю! Всякий раз, когда мне кажется, будто я хорошо знаю Меркора и он не откажет мне в той простой услуге, о которой я прошу, он заявляет, что он дракон, а не моя игрушка. Но думаю, с этим Меркор нам поможет.

– Тогда, может, поговоришь с ним? – чуть запнувшись, тихо попросила Джерд. – Я не подумала, что можно спросить других драконов. Мне казалось, я сама должна знать, жива она или погибла. Я должна бы сама чувствовать ее, без чужой помощи.

– Вы с Верас настолько близки? – спросила Тимара, надеясь, что в ее голосе не слышна зависть.

– Мне казалось, да, – тихо ответила Джерд. – Мне так казалось.

Элис окинула взглядом кружок драконьих хранителей. Двумя руками она держала пару широких толстых листьев с куском плохо прожаренной рыбы, грибом и спутанным комком какой-то зелени. На коленях у Элис лежал плод, который Тимара назвала «грушей-кислицей». Ей выдали такую же порцию, как и всем остальным хранителям. Она спала рядом с ними, а теперь и ела вместе с ними, но знала, что, несмотря на все свои усилия, не стала одной из них. Тимара не так сильно, как остальные, подчеркивала эту разницу, но и она до сих пор держалась несколько отчужденно. Грефт явно испытывал к ней неприязнь, но если бы ее спросили о причинах, Элис вряд ли сумела бы придумать что-то, помимо того, что она родом не из Дождевых чащоб. Ее терзало безнадежное одиночество.

И хуже того, она не могла ничем и никому помочь.

Она завидовала тому, как быстро освоились и начали действовать все остальные. Их жизни коренным образом изменились, а они оправились так быстро, что в сравнении с ними Элис чувствовала себя старой и закоснелой. И хранители почти не говорили о своих утратах. Джерд плакала, но не жаловалась вслух. Видимое спокойствие хранителей казалось почти неестественным. Может, все дело в том, думала Элис, что они с детства привыкли к опасностям. Землетрясения для них в порядке вещей. Впрочем, и для жителей Удачного тоже, но все знали, что в Дождевых чащобах толчки гораздо опаснее. Ведь многие их жители работают под землей, добывая сокровища Старших, раскапывая погребенные залы и комнаты древних городов. Землетрясения часто приводили к оползням и завалам. Может, хранители с детских лет привыкали к потерям?

Элис жалела, что эти ребята настолько сдержанны. Ей хотелось выть на луну, дрожать и причитать, безнадежно рыдать и заламывать руки. Ей хотелось без умолку говорить о Смоляном и капитане Лефтрине, расспрашивать, уцелел ли, по их мнению, корабль, надеются ли они, что капитан их найдет. Как будто разговоры о спасении могут его приблизить! Как ни странно, Элис стало бы легче, если бы она смогла обсуждать это с кем-нибудь, снова и снова. Но как она могла, когда вся эта молодежь спокойно переживала беду?

Элис разломила пальцами дымящуюся рыбину и съела вприкуску с грибом и прядями лукового мха. Мох и впрямь отдавал луком. Затем Элис съела и «тарелку», на которой ей подали еду. Листья хлебной лозы мало соответствовали названию – они ничуть не напоминали хлеб. Плотные, хрусткие и крахмалистые – на ее вкус, овощи, да и только. Покончив и с ними, Элис все равно осталась голодной. Груша-кислица хотя бы помогла утолить жажду. Несмотря на сморщенную кожицу, фрукт оказался сочным. Элис сгрызла его прямо с сердцевинкой и пожалела, что у нее нет второго.