Долгое молчание. Она не слышит меня? Потом она ответила.
Повисла пауза, длившаяся целую вечность. Потом она сказала:
Кто позаботится о ней? У меня оборвалось сердце. Сейчас я зависел от двух людей, которых только что провозгласил неподходящими для нее. Два человека, оскорбленных, обиженных, а мораль Шан не даст ей понять, что Би здесь не причем. Фитца Виджиланта я знал хуже. Чейд, казалось, был крайне им доволен, как и Риддл. И Неттл. Я должен довериться их мнению и понадеяться, что он достаточно великодушный человек, чтобы не вымещать злобу на моем ребенке.
Преувеличение, но не большое. По крайне мере, Чейд поймет. И Дьютифул. Я разорвал связь и снова поднял стены. Больше никаких разговоров. Мне не хотелось, чтобы кто-то меня отвлекал, пока я поддерживаю жизнь в Шуте. Я посмотрел на Би и почувствовал себя предателем. Этот день должен был стать нашим с ней днем, но оказался обречен с самого начала. Би прижалась ко мне, и я поправил шаль, поплотнее укутывая ее плечи. Мы не купили и половины вещей, которые я хотел подарить ей. Но когда я вернусь, то все исправлю. Я пройдусь по рынкам Баккипа и привезу ей кучу красивых вещей. Мы вернемся вместе с Шутом, и этот Зимний праздник станет самым памятным для всех нас.
Шут снова застонал, и я повернулся к нему. Я наклонился и тихо сказал:
— Мы пройдем через колонну, Шут. Я отвезу тебя в замок Баккип, к группе Скилла, они вылечат тебя. Но нам будет проще пройти сквозь колонну, если мы с тобой будем связаны через Скилл.
Я взял его руку. Давным-давно, когда мы ухаживали за королем Верити, Шут ненароком провел пальцами по его руке, покрытой чистой силой Скилла. Серебряный Скилл прожег его кожу и напитал его пальцы. Прикоснувшись ко мне, он оставил следы — серебристые отпечатки пальцев на моих запястьях. Так между нами образовалась связь через Скилл. Он разорвал ее как раз перед моим роковым переходом через колонны, когда я возвращался в Баккип. Теперь я хотел восстановить эту связь, снова прижав его пальцы к своему запястью. Ее бы хватило, чтобы Шут смог перейти сквозь колонну со мной и Риддлом.
Но когда я повернул его руку, ужас и боль охватили меня. Там, где когда-то серебро очерчивало тонкие завитки, были кривые шрамы на омертвевших кончиках пальцев. От ногтей остались толстые желтые обрубки, мягкие подушечки пальцев исчезли, сменившись плотной мертвой тканью.
— Кто это сделал с тобой? Почему? Где ты был, Шут? Как ты мог позволить, чтобы такое случилось с тобой?