Это не было проявлением моей человеческой силы воли. Это волк во мне заставлял меня бороться. Мои ступни были чем-то далеким и причиняющим боль. Мои ноги все были покрыты глубокими кровоподтеками. Плоть была спрессована и раздавлена. Я чувствовал это своими пальцами так же верно, как и ощущал зазубренный край раны, нанесенной мне мечом. И я был счастлив, что вижу свои ноги всего лишь как теплые очертания. Моим первоначальным успехом была серия подъемов, падений, передвижения ползком, подъемов, падений, снова передвижения ползком. Мои ноги постоянно подкашивались, и каждое падение было мучением. Очередное падение погрузило меня в мелкую соленую воду. Я прошел через непроницаемую тьму, а затем мои вытянутые руки нашли участок стены, который, кажется, был меньше поврежден взрывом, устроенным Спарк, и я двинулся вдоль него. Ракушки на стенах и на полу порезали мою кожу. Я понял, что бос. Когда я потерял сапоги? Взрыв порвал мою одежду, но сапоги? Я отбросил эту мысль в сторону. Это была только боль, и она не продлилась долго. Ступени вниз казались бесконечными. Я был благодарен тому, что вода постепенно спадала, – не думаю, что мог бы пробиться сквозь ее сопротивление. Когда ступени, наконец, закончились, и я прошлепал сквозь стоящую на уровне колен воду, я узнал о другом виде боли.
То, что торопливо залечивало мне ноги, не было одним Скиллом. Когда я дотронулся до оставленной мечом раны – серебряные пальцы на сбрызнутой Серебром ране, то почувствовал, что меня залатали, как кожаный камзол, когда при починке на нем ставят заплаты из полотна. Оно не ощущалось как моя собственная плоть, но ничто не останавливало этого процесса. И хотя я смог убедить балку сдвинуться и освободить меня, у моего собственного тела была своя воля.
Вперед! Я должен догнать остальных. Шут будет верить, что я умер. Это то, что он им расскажет! Бедная моя маленькая девочка! Но я не мог винить его, ведь я и сам считал себя мертвым.
Как долго я пробыл в ловушке под землей? Когда остальные бежали, был прилив. Вода отступила, снова поднялась, а теперь прилив вновь ослабевал, насколько я мог судить. Значит, по крайней мере, прошел день. Возможно, два. Я задавался вопросом, где в настоящий момент могут быть Пчелка и остальные. Сбежали ли они? Находились ли они в это мгновение в море, на борту Совершенного, уплывая прочь из этого ужасного места к дому и семье?
Я попытался дотянуться Скиллом до Пчелки. И добился такого же слабого успеха, что и всегда, когда пытался связаться с ней. Старания связаться Скиллом сквозь призму боли и необычные ощущения от Серебра были такими же бессмысленными, как если бы я старался докричаться до нее, когда задыхаюсь на бегу. Я сдался и снова устало пошел вперед. Догонишь их с этим.
А вдруг они столкнулись с гвардейцами Служителей? Что, если бежавшие Белые, которых мы освободили, предали их? Сражались ли они и победили или проиграли? А если их захватили в плен? Всякий раз, как мне хотелось остановиться и отдохнуть, я подгонял себя этими мыслями и толкал вперед. Я пришел к ступеням. Я преодолел их.
Темнота стала темно-серой, затем бледно-серой. Я проталкивался к слабому очертанию света, пересеченному линиями, и… Это была приоткрытая дверь, заросшая какой-то растительностью. Я едва смог протолкнуться сквозь запутанную зелень – ежевика порвала мою изношенную одежду и исцарапала кожу, когда я отталкивал колючие ветки в сторону, пока, наконец, не выбрался из зарослей на склоне холма и не встал под ясным синим небом. Трава была выше моих колен и смешивалась с растущим здесь ветвистым низкорослым кустарником.
Мои ноги подкосились, и я сел там, где стоял, не обращая внимания, что моя рана на бедре протестует против такого обращения. Отважившись взглянуть на нее, я увидел, что она тоже была запечатана Серебром, как будто я залатал себя смолой. Я ткнул в нее пальцем и вздрогнул – под заплаткой тело трудилось над своей починкой. Мое зрение немного прояснилось. Я увидел, что мои ладони были серебряными. Я уставился на них: руки были худыми, как у скелета, костлявыми, с выпуклыми венами и сухожилиями. Целиком мерцающие, будто вылитые из Серебра. Мой организм поедал сам себя, чтобы восстановиться, одежда висела на мне мешком.
Я встал и попытался идти дальше. Земля была неровной, пучки травы ловили меня за волочившиеся ноги. Я наступил на сплюснутый чертополох и упал. Было трудно разглядеть крошечные бледные шипы, которые я вынимал из подошвы своей костлявой ноги посеребренными пальцами. Я чувствовал то, что не мог видеть, Серебро давало мне чувствительность, которой мои руки никогда не обладали. Я взглянул на них при свете солнца. Они блестели, сверкали, светились. На них было гораздо больше Серебра, чем когда-либо было у Верити, или оно было гораздо более качественным, чем то, что использовал он. Покрытие на руках Верити напоминало густой слой грязи, мое же выглядело так, словно я носил элегантные серебряные перчатки, которые льнули к каждой линии и складке моих рук. Я повторно проверил места, куда попало Серебро. Неужели взрыв так искромсал мою одежду, или это Серебро разлетелось брызгами и истончило ее? Оно мерцало на некоторых участках моей груди, в пятнах на ногах. Я знал, что оно также покрыло больше половины моего лица. Я не мог вообразить, как я выгляжу. А на что похожи мои глаза? Я оттолкнул эту мысль прочь.
Среди травы были разбросаны длинные расползающиеся нити клевера с листьями и с фиолетовыми цветами. Молли использовала эти цветы, чтобы добавить аромат и вкус к подогретому меду и чаю. Я насобирал горсть и положил себе в рот, ощутив слабое послевкусие сладости и влаги. Клевер помог, но недостаточно.
Мне удалось, пошатнувшись, выпрямиться и встать на ноги, чтобы осмотреться и постараться понять, где я нахожусь. Я решил, что был на одном из холмов за городом. Подо мной находились руины замка Клерреса. Я уставился туда. Это больше не было замком, теперь это всего лишь насыпь камней, разбросанных по всему концу полуострова. Огонь, зажженный Пчелкой, не мог этого сделать. Ко мне пришло медленное осознание. Это было работой драконов, Хеби и Тинтальи. Это была месть, за которой они обещали прийти. Людям понадобились бы месяцы, чтобы до основания разрушить эту крепость, да к тому же людям свойственно сохранять и использовать то, что они завоевали. Драконья кислота проела стены, расплавила камень и растворила древесину. Это походило на упавший пирог. Я заметил две фигуры, движущиеся по обломкам, и увидел еще одного человека, следующего вдоль берега и толкающего тачку вниз по тому, что раньше было дорогой. Она была завалена обломками строений, которые раньше стояли вдоль нее. Так мало людей. Я подумал, сколько же их было похоронено под упавшими камнями. Были ли среди них мои люди? И где был Совершенный?
Не в гавани и не на якоре за ней. Совершенного здесь не оказалось. Здесь вообще не было больших кораблей. Ни одного. Не было тележек, заполненных товарами, перевозимыми в доках, никто не проходил по рыночным улицам, и никого из людей не было в складской зоне порта. Всем сохранившимся строениям в городе не хватало крыш, а их стены пьяно наклонялись друг к другу. Однако в доках было много обломков, свалившихся в воду около свай, а над отступающими волнами торчали верхушки мачт затопленных мелких суденышек.
В далеком небе что-то заблестело. Это были крылья красного и синего цветов. Тинталья и Хеби, закончившие свои разрушительные действия и держащие путь домой. А в море под ними – парусник. Был ли это Совершенный? Я смел надеяться на это. Но он уходил. Уходил без меня.
Внизу, у выхода из гавани, в море уходило еще одно судно. Я вгляделся в него. Несомненно, эти корма и рубка – это был живой корабль, Проказница. Уходящая. Без меня.
– Пчелка! – я прокричал ее имя, и затем: – Шут! Не уходите! Постойте!
Глупо. Глупо, глупо. Я сделал глубокий вдох, собрал силы и потянулся Скиллом.
Я не почувствовал ни ее присутствия, ни даже напряжения и бурного течения Скилл-потока. Могла ли моя магия быть повреждена, как и остальные части меня? Я попытался снова, изо всех сил толкаясь вперед и безмолвно стараясь дотянуться.
ebooksa