Князь посмотрел долгим взглядом на Сотника, усмехнулся, опять посмотрел внимательно, не выдержал и расхохотался:
– Меч, говоришь, вернуть…Ха-ха-ха…Ярл вороватый украл? – и опять рассмеялся, – Это тот рыжий Ральф, что чесал во все лопатки, аж пятки сверкали? Тот, что бросил свои сотни в последнем сражении? Да ладно, Иваныч. Он сейчас небось такие побасенки рассказывает своему королю и всем прочим ярлам, ты даже представить их не можешь, да и я вот только догадываюсь. Нда-а… – усмехнулся Ярослав, – Догадываюсь я, конечно, что там за меч у тебя, ну да то дело личное и только твоё… Эх, Андрей, Андрей, отпусти я тебя в Швецию, так ты же там всё их королевство со своими головорезами на уши поставишь! Опять потом будут страшилки по всей Европе рассказывать, как русские варвары словно ящерицы на крепостные стены залазили и потом бедных христиан обижали. Сколько тебе нужно крепостей взять, чтобы свой…хм…этот свой меч вернуть?
Андрей поскреб голову и кивнул скромно:
– Ну что вы такое говорите, Ярослав Всеволодович, какое там королевство!? Так, от силы-то одну крепостюшечку если бы взять. Да и ту бы мы не брали, так не отдадут ведь добровольно же её, окаянные!
– Ну, ладно-ладно, погоди пока, – поднял руку Ярослав, – Со Швецией у нас вообще непонятно, что сейчас происходит. Официально войны вроде как бы между нами и нет. Бой с этими тремя сотнями Ральфа случился на территории Еми, у которой со Шведами был союз да дружба. Тут всё совсем непросто. Вот кабы они к нам пожаловали, пусть даже и в составе союзного войска! Да ещё при этом кровь новгородских подданных бы на нашей бы земле пролили! Вот тут было бы уже попроще что-либо с твоим делом решать.
– Хорошо, – согласно кивнул головой Сотник, – Подождём пока, а там, глядишь, летом что-нибудь уже и прояснится. Если не против, думаю я поставить пока деревянный острог на реке Неве со стороны Ладоги. Посажу пока туда крепостную сотню и пластунов с пару десятков, чтобы хорошо лесные окрестности держать. А там, коли у Батюшки Великого Новгорода до этих земель руки дойдут, так заменят потом моих людей своими острожниками. Лишь бы карелы против не были, всё-таки это их исконная земля.
Ярослав только хмыкнул:
– Это земля Новгородская, и карелы теперь её подданные. Так что, препятствий я никаких не вижу, чтобы на ней крепости возводить. Но ты прав, всё же вопрос этот мы со старейшинами обговорим. Пусть всё полюбовно меж нас и дальше так же, как и сейчас будет.
– Подожди, они вам ещё помогать будут. Все знают, что Андреевские на плату не скупятся и к работному люду с душой относятся.
– А летом, как я сынов в Новгород ставить повезу, мы с тобой, Иванович, ещё о делах потолкуем. Да и своим людям я накажу, чтобы о «твоём мече» они аккуратно так поспрашивали бы в шведской земле. Глядишь, и попроще его будет тогда отыскать.
И князь благосклонно улыбнулся.
Часть II. Северный рубеж
Глава 1.Георгии
В середине марта только прибыла бригада в свою усадьбу, вернувшись из ледового похода. Сотник уже мог тихонько передвигаться по дому, опираясь на палку и разрабатывая понемногу своё побитое и порезанное тело. Март вьюжил поздней пургой, заметая дорожки крепости, опять же доблестно расчищаемые трудолюбивыми курсантами. Печка грела бока ворчливому деду Кузьме, что вечно что-то мастерил на своём небольшом верстачке в углу. Ладушка стряпала многослойные пироги с разной начинкой да пекла шанежки из козьего творога, рубленого яйца, сметаны, а иногда и из с гороховой или пшённой каши. Семилетний Ванятка сновал туда-сюда по избе с игрушечным мечом и верхом на Андреевской клюшке-лошадке. Или же донимал всех своими вопросами отчего, куда, зачем и почему. А за всем этим с печи снисходительно наблюдал разжиревшей на хозяйских харчах кот Васька. Короче говоря, все были как обычно при деле.
По выходным из школы приходил с ночевкой Митяй, и всё оживало и начинало укорено крутиться в доме.
Дед с Митей пытались приделать какую-то штукенцию к тому механизму, что никак не поддавался Кузьмичу, а от Сотника в этом хитром деле было толку, как от козла молока, как фигурально выражался старый оружейник. Ванька вместо клюки теперь катался на широкой спине брата курсанта. Ладушка была вообще самая счастливая, воркуя со своим парнем о чём-то личном в уголке за печкой. Сотнику было тоже весело. Было о чём поговорить со сведущим в военном деле человеке, да ещё и при погонах. Васька же опять как, впрочем, и всегда важничал, греясь на печи и оживал лишь только тогда, когда ему предлагали угощение.
В конце марта/начале апреля на улице начал дружно таять снег, и вскрылись ото льда ближайшие реки Ямница да Дубница. Весна дружно забирала свои права у седой старухи зимы. И с приходом этой красавицы, казалось, всё вокруг оживало.
Снова потянулись на север многочисленные стаи птиц, возвращавшиеся домой с далёких югов. На озёрах, болотах, речках и в бобровых заводях многочисленных Валдайских ручьёв гоготало, пищало и крякало беспокойное пернатое племя. На берёзах начали набухать почки, а мальчишки собирали с её взрезов в те глиняные горшки, что стащили у мамок, холодный и сладкий прозрачный берёзовый сок.
– Ну что, Парфён Васильевич, управимся ли с посевной, всего у нас на эту весну хватает? – пытал Сотник посадского управляющего.
Тот молча достал свою толстую домовую книгу и долго углублённо начал её изучать, листая плотные страницы, исписанные мелким почерком.