Женщина уже увела Настю за стеклянные двери, туда же выскочил Семён.
Он должен успеть! Обязан!
Он знает эту женщину? Господи, кто она такая, что решила украсть нашу дочь? Его бывшая жена? Зарина… Да, кажется, так зовут её.
Дурацкая карусельная стеклянная дверь ползёт так медленно! Я едва не сгораю в эти мгновения, пока она проворачивается, чтобы выпустить меня наружу.
— Настя! — вылетаю за двери и кручу головой.
Где они? Где? Шум улицы окутывает, будто в воронку затягивает. Порывистый ветер треплет волосы, хлётско швыряя их по моему лицу и закрывая обзор.
Сразу за дверью торгового центра подъездная дорога, и я едва не попадаю под машину. Водитель кричит мне ругательства в окно, но мне плевать. Дальше, у стоянки, я вижу, как Семён догоняет эту рыжую, хватает её за локоть и резко отталкивает от Насти. Женщина падает на асфальт, а он подхватывает Настю на руки.
— Настя! — вырывается из моего горла ещё одни крик, ещё более рвущий горло, но уже с облегчением. — Настенька!
Семён отпускает её и она бежит ко мне. И мне кажется, я ещё никогда не была счастливее. Потерять и обрести её за десять минут — эмоции сравнимые разве что с тяжёлыми родами и первой счастливой встречей или чем-то подобным.
Окончательно выдыхаю, но не могу сдержать всхлипа, когда моя девочка оказывается у меня на руках. Я дрожу всем телом, но мне больше ничего не страшно, потому что моя доченька со мной.
Я никогда ничего так не боялась. Даже смерти. Никогда не была так напугана, как сейчас.
— Почему… — заключаю её личико в ладони, опустив на землю, — почему ты пошла с этой тётей? Что она тебе сказала?
— Я зашла в туалет, но не увидела тебя, там было много людей, — Настя бледная, тоже испугалась. — А потом эта тётя сказала, что вам с папой пришлось отойти в кафе заказать пиццу, а тётю Веру встретить некому. Предложила пойти встретить.
Она сжимает мою руку и начинает плакать.
— Мама, прости, — всхлипывает. — Прости меня, пожалуйста, ты мне говорила никогда не ходить с чужими. Но я тебя не увидела, а тут тётя Вера… я…
— Ничего, солнышко, — прижимаю её к себе. — Ничего. Мы потом обсудим и обязательно подумаем, как стоило поступить, чтобы такого не получилось в следующий раз.
— Мам, а папа тоже сердится?
— Нет, на тебя, конечно же, нет, — я поднимаю глаза и в этот момент вижу, как Семён вздёргивает на ноги свою бывшую. Она хохочет, словно душевно больная, а потом вскрикивает, прикрывая лицо руками, когда он замахивается.
Я прижимаю Настю к себе, чтобы не видела, как её отец бьёт другого человека. Это нехорошо, очень нехорошо, но я бы и сама порвала эту тварь на куски. Однако Семён всё же сдерживается и опускает руку, а рыжая пятится, а потом разворачивается и убегает куда-то вглубь большой стоянки.
— Папочка, — Настя вытаскивает свою ладошки из моей и бежит к Семёну.
ebooksa