В голове пусто.
В груди дыра. Болит. Ноет.
Я отпустил её. Дал выбор, и она его сделала.
И я понимаю, почему. За мной всегда будет стоять тень моей семьи. Моей ебанутой семейки.
Оно ей надо? Нет. Она видела от меня и моей семьи только боль. Потеряла работу, о которой мечтала, больше пяти лет одна воспитывала больного ребёнка, а сейчас этого ребёнка вообще пытаются отобрать.
Так что да, ей это не нужно.
Поэтому я отпустил.
С Настей мы будем видеться, не так часто, но будем. Зато она будет в безопасности от моей чёртовой семьи.
Тут тихо. Странное по меркам города место. Вроде бы как край города. Вот сзади за спиной высоченные новостройки, подземные и наземные парковки, торговые центры и шумные детские площадки. И тут же забор, за ним обрыв и спуск к реке Кубань. А за рекой леса — Адыгея. Город и живая природа склеены без шва.
— Сидишь? — слышу сзади.
— Сижу, — отвечаю, не оборачиваясь. — Ты когда прилетела?
— Как только узнала, какой ты долбаёб.
Вера присаживается рядом на коврик и открывает бутылку минералки, забрызгав меня. Намерено, конечно, кто бы в этом сомневался.
— И? — спрашивает, глядя на меня. Я продолжаю наблюдать за клёвом и подрагиванием удочки, но чувствую её взгляд — ухо горит.
— И вот. — Пожимаю плечами. — Вера, блядь!
Мелкая дрянь в своём репертуаре. Жахнула мне в лицо полбутылки минералки.
— Сёма, ты под чем? — толкает в плечо. — Ты какого хуя тут сидишь? У Васи самолёт через два часа, ты совсем дебил?
— Мы всё решили, Вера.
— Хер собачий вы решили, два долбаёба. А Настю ты спросил? А о себе-то уже в конце концов подумал? Как ты выживешь? Сдохнешь же. Ты вообще помнишь, как я раз за разом умирала, видя дочь по скайпу? Загибалась, листая фото в телефоне, услужливо присланные нашей заботливой мамочкой? Так же хочешь, Сём?
Она вскакивает на ноги и с силой наступает на мою удочку. Та трещит, ломаясь. Звук один в один с тем, что был в груди, когда подписал документы.