Засыпает Настя быстро, а я набрасываю кофту и спускаюсь в кафетерий, который, к сожалению, оказывается закрытым. Висит объявление, что идёт санобработка, и это всего на пятнадцать минут. Но я не хочу тратить время зря и хочу успеть вернуться к тому времени, как Настя проснётся.
Тут рядом я видела кофейню, уверена, там я найду, чем перекусить.
И когда я выхожу за ограду больничного двора, то прямо на стоянке напротив возле чёрной иномарки замечаю… Кортеса.
Он стоит и лучисто улыбается на все тридцать два. Машет мне, а в руках букет ярких синих цветов в белой лаконичной упаковке.
Васильки.
И где он их только нашёл сейчас?
Марио отрывается от машины и идёт ко мне.
— Здравствуй, моя сеньора, — говорит на ломаном, но вполне различимом русском. — Я намеревался стоять тут столько, сколько придётся, хоть до ночи, а потом до утра. Но ждать совсем пришлось нет.
— Не пришлось, — на автомате поправляю конструкцию и улыбаюсь.
Он протягивает мне цветы и смотрит с таким вниманием, будто что-то диковинное увидел. Это смущает меня, и я, не выдержав, опускаю глаза.
— Спасибо, сеньор Кортес. Давно вы в Москве?
— Зови меня Марио, — русский даётся ему трудно, но то, как он старается ради меня, впечатляет и вызывает восхищение. — Утром прилетел.
— Дела?
— Ты.
Он слишком откровенен, но искренняя улыбка смягчает впечатление. Я сейчас совершенно не настроена флиртовать, но он и не давит совершенно. Мы просто идём вместе в кофейню, я завтракаю, а он берёт кофе.
Разговариваем ни о чём. Погода в Севилье и Москве, как он учил русский, занимаясь каждый день. Немного спрашивает о Насте, как она себя чувствует. Не сильно лезет в душу, не давит.
Потом мы прощаемся, договорившись выпить кофе завтра.
26
Я безумно рада видеть Веру. Она невероятная. Вот так, за секунды ворваться в доверие ребёнка и уже стать обожаемой — талант нужно невероятный. Помню, Семён говорил, что у неё в юности было много проблем, серьёзных. Но это же невероятной силы жизни человек! Я правда таких не видела. Она заряжает только своим присутствием.
А ещё здесь Семён. И дышать становится трудно. Организм реагирует на него, и это никак не списать на случайность.